Тем не менее ею владел совсем иной страх. Она чувствовала, что этот мужчина обладает над ней странной властью. Он может разбить ей сердце.

Все это было лишено смысла. Она должна справиться со своей глупой реакцией на этого мужчину. Но не могла. И еще она чувствовала, что он видел в ней эту слабость. И намеревался воспользоваться ею. Ронуэн подозревала, что знает, как именно.

Джаспер ни слова не сказал своей пленнице, просто взял за талию и без всяких усилий поставил на землю. Ни о чем не думая, она обхватила себя руками за плечи. Когда ее ноги коснулись земли, они несколько мгновений стояли очень близко, глядя друг другу в глаза. В других обстоятельствах это можно было посчитать любовными объятиями. Но когда он бесцеремонно развернул ее и подтолкнул к крытой шифером казарме, иллюзия развеялась. Толпа расступилась, пропуская их, и вновь сомкнулась за их спинами. Голоса в толпе стали угрожающими.

— Похитить ребенка…

— Бессердечная…

— Порождение Сатаны.

Потом что-то сильно ударило Ронуэн в спину. Девушка споткнулась, потеряла равновесие и упала. Джаспер нахмурился и рывком поставил ее на ноги. Потом, должно быть сообразив, что произошло, обернулся к толпе и звенящим от ярости голосом сказал:

— Она моя пленница, и я один могу решать ее судьбу. Причините ей вред без моего одобрения, будете жестоко наказаны. Всем понятно?

Толпа отпрянула, но Ронуэн не почувствовала облегчения, потому что выражение лица Джаспера было, мягко говоря, недобрым. Значит, он будет решать ее судьбу.

Иными словами, ей не поможет даже Джослин. К тому же неизвестно, захочет ли она ей помогать. И Ронуэн поспешила за англичанином. В казарме гарнизона было пусто и тихо. Громкие звуки доносились только из конюшен. Джаспер распахнул входную дверь и потянул девушку к лестнице, которая вела в помещение для тяжеловооруженных рыцарей. Втолкнув Ронуэн в одну из комнат, он вошел следом и запер дверь. Свет сюда попадал через одно высокое окно. Он освещал простую комнату с кроватью, комодом и предметами одежды, свисавшими с крючьев на стене. Очевидно, это его личная комната, подумала Ронуэн.

У нее перехватило дыхание. Джаспер, вероятно, что-то почувствовал, потому что на секунду отвлекся от лампы, которую пытался зажечь, и сказал:

— Это мои апартаменты. Располагайся.

Когда лампа разгорелась, он закрыл окно. Ронуэн оказалась наедине с мужчиной. Надежды на спасение у нее не было. Она отлично понимала, что ни одна живая душа не вмешается и не поможет ей. Однако Ронуэн приказала себе не паниковать, быть мужественной перед лицом врага, вести себя храбро, как и многие ее соотечественники. Потерять жизнь — что ж, такая судьба постигла уже тысячи ее соотечественников. Главное — не потерять достоинство.

Ронуэн гордо выпрямилась, вздернула подбородок и встретила высокомерный взгляд Джаспера, не дрогнув.

— Итак, каково будет наказание?

— Наказание? — Он невесело хохотнул. — Самым подходящим наказанием было бы отдать тебя толпе. Ты же видела — они жаждут твоей крови.

— Но у тебя на уме что-то другое. Скажи мне что.

Джаспер не ответил. Вместо этого он развязал пояс и повесил его и меч в ножнах на колышек в стене. Но его серые глаза, темные и манящие, были устремлены на Ронуэн. Они говорили лишь об одном: он получит ее, здесь и сейчас. На этот раз не будет никаких галантных жестов. Нет здесь и маленькой девочки, которая не позволила ему завершить то, что он уже дважды начинал.

Ронуэн задрожала, а где-то глубоко внутри начал разгораться маленький, но жаркий огонек.

Ронуэн пришла в смятение, осознав его намерения, но какая-то часть ее замерла в ожидании. Она ненавидела англичанина и вместе с тем ощущала какое-то странное возбуждение. Так горный зайчишка замирает перед прямым немигающим взглядом рыси, зная свою судьбу и понимая бесплодность попыток убежать.

Только когда Джаспер начал стягивать через голову тунику и на несколько секунд отвел от девушки глаза, она смогла перевести дух.

— Итак, ты изнасилуешь меня. Таким будет мое наказание.

— Я не собираюсь тебя насиловать.

Взгляд Ронуэн метнулся в сторону, после чего она снова посмотрела ему в глаза. Серые, завораживающие. Но Джаспер не дал ей заговорить.

— Я не намерен тебя наказывать, Ронуэн. Твоя преданность своему народу понятна и в какой-то степени достойна похвалы. Я решил не наказывать тебя, а скорее вознаградить себя и тем самым наказать бандита, который манипулирует твоей преданностью. — Заметив ее откровенное недоумение, он снова засмеялся. — Я хочу от тебя не больше того, что ты давала Рису ап Овейну. Я подарил жизнь твоему любовнику, Ронуэн. Ты должна быть мне за это благодарна. Так покажи свою благодарность. — Он шагнул к ней. — Покажи, что ты умеешь быть благодарной.

Ронуэн молча смотрела на Джаспера, не в силах осознать услышанное. Она хорошо понимала, чего он хочет, но никак не могла понять почему.

— Называй это как хочешь. Но если ты имеешь в виду изнасиловать меня, сделай это, и все.

— Я не получаю удовольствия от насилия над женщиной.

— Тогда мы оба в тупике, потому что я никогда… — Ронуэн на мгновение замолчала и яростно затрясла головой, — никогда не соглашусь.

Глаза Джаспера весело блеснули.

— Я с удовольствием докажу тебе, что ты ошибаешься. Ты уже дважды заявляла, что совершенно не интересуешься мной, и оба раза сдавалась, не выдержав огня, который вспыхивает между нами. На этот раз все будет точно так же. У тебя страстная натура, Ронуэн. Твой юный любовник уже насладился этой страстью. Теперь моя очередь.

— Рис не мой любовник!

Было очевидно, что Джаспер не поверил ей.

— Лгать бессмысленно, тем более что он уже успел похвастаться.

— Что?

Потрясенная, она молча наблюдала, как Джаспер стянул через голову полотняный шенс. В комнате было довольно прохладно, но его обнаженная кожа, казалось, излучала тепло. Рельефные мускулы, гладкая кожа и завитки темных волос на груди… Ронуэн ощутила странный жар внизу живота.

— Ты лишь оттягиваешь неизбежное, Ронуэн. Я обменял его на тебя. Теперь я желаю получить награду. Позволь мне посмотреть на тебя.

Девушка не осознавала, что пятится, пока не уперлась спиной в дверь. Джаспер не сдвинулся с места. В этом не было никакой необходимости, потому что в комнате спрятаться негде и заступиться за нее некому. Он вполне мог позволить себе быть терпеливым.

«Сделай как он хочет, — говорил ей внутренний голос. — Сделай и покончи с этим».

Только Ронуэн не могла в одночасье стать такой практичной. Она подняла руку, словно намереваясь оттолкнуть его.

— Я не была любовницей Риса. И твоей не стану.

— Он сказал, что ты его женщина.

— Я ничья женщина! — выкрикнула Ронуэн. — Я сама по себе.