«Ждите», — сказал Льюис и выскочил из машины. Он посмотрел на дорогу, вскочил обратно и машина тронулась. «Он туда не поехал, никаких признаков. Слава богу, остался на главной дороге».

«Ты, наверное, не думаешь, что он отправился в цирк?»

«Сомневаюсь. Он знает, что прибыл твой муж, и наверняка поднимется тревога. И он не может тащить свой груз с цирком — понимает, что именно туда первым делом придет полиция, а на границе его весь обыщут от носа до кормы, если можно так сказать про это заведение».

«Ты имеешь отношению ко флоту?» — спросил Тимоти.

«Мне однажды принадлежала половина двенадцатифутового ялика, и я два раза падал в воду с причала. Если, по-твоему, это — достаточные квалификационные признаки, то конечно… Он бросает якорь».

Ниже нас неожиданно сверкнули красные огни. «Мерседес» резко замедлил ход и пополз дальше вниз, где между деревьями было видно, что делается за следующим поворотом. Мы были где-то на середине горы. Огни исчезли, но сверкнули опять, когда джип повернул на мост.

Льюис сказал:

«Подождем и посмотрим, куда он повернет. Спорим, налево… Думаю, он не рискнет ехать через Зехштейн… Видите его? Правильно, налево. И что бы ты сделал на его месте, приятель?»

«Позвонил боссу, — сказал с готовностью Тим. — Ведь не скажешь, что этот вредитель — человек первого сорта. Он явно не способен принимать решения».

«На это я и надеюсь — что наш второсортный гражданин выведет нас на кого-нибудь покрупнее, пусть не на босса в Вене, так хоть на его местный контакт. И хорошо, что ты его так прижал. — А я думала о том, что, может быть, ему придется ехать через линию фронта… — Товар с ним, может, он думает, что весь, вы его выбили из колеи своим вмешательством. Он еще не в панике, потому что не представляет, что мы так близко, и он определенно не беспокоится, что за ним следит полиция. Судя по огням, он думает что он тут один. Поэтому будем следить».

«На его месте, я бы товарчик закопал, и быстро», — сказал Тимоти.

«Может, он так и сделает. Если повезет, увидим».

«Но мы же все равно его разоблачили. А, понимаю, кто-нибудь придет за товаром, и его выследят».

Мне взбрело в голову, что Тимоти с необыкновенным спокойствием воспринял превращение коммивояжера-химика в вооруженного следователя. Но, наверное, этого нужно было ожидать. Тим не дурак, а я никак не объясняла, с какой стати Льюис сначала превратился в Ли Элиота; и вот опять появился этот Ли, вооруженный, восхитительно и прекрасно информированный и полностью и без сомнений готовый немедленно броситься по следам контрабандиста наркотиков. Наверно, мальчик давно придумал объяснение. И тут на очередном повороте он наклонился и спросил:

«А какой это пистолет?»

«Беретта 32», — сказал Льюис, а мальчик вздохнул, явно беспредельно счастливый. Машина тихо переехала через мост и повернула на север к равнине.

Дорогу освещала луна. Тимоти спросил:

«А если он позвонит боссу из автомата, ведь нельзя проследить звонок? Или полиция может?»

«Нет. Но мы что-нибудь наверняка поймем. Ты, может, и не знаешь, но в Австрии из автомата можно сделать только местный звонок. Если он хочет позвонить в Вену или куда угодно вне этого района, ему придется искать частный телефон, а там уже все можно».

«Ты имеешь в виду, что, если ему понадобится телефон в такое время суток, ему придется обратиться к другу, а значит…»

«Вот именно. Любой друг Шандора Балога, который живет так близко к границе и может одолжить свой телефон в три утра, заслуживает наблюдения».

«Особенно если „венгерская рапсодия“ там и товар скинет…»

«Ты все понял», — ухмыльнулся Льюис и поехал быстрее. Мы замолчали.

Дорога вилась между рекой и скалой, то и дело забегая под деревья. Их черная тень прятала машину, как облака луну, потом мы выскакивали на свет и он высвечивал нас, как огромную бабочку, бьющуюся об стекло. Однажды я обернулась. Высокий и бледный, в лунном свете сверкал Шлосс Зехштейн с его золотыми верхушками. Потом машина заехала под железнодорожный мост, подпрыгнула на повороте и шины заскрипели по ухабистой мостовой. Ярдах в трехстах перед нами угловатый джип карабкался на длинную гору, ярко высветился на вершине и исчез.

«Насколько я помню, — сказал Льюис, — дальше лес. Он уже в него углубится, прежде чем мы доедем до вершины, даже если он и поглядывает назад. А за лесом, по-моему, деревня».

Я вытащила карту. Сразу за лесом, километрах в двух от нас расположилась деревня Святой Иоанн.

«То, что нужно. Там наверняка есть телефонная будка».

В следующий момент мы вылетели на вершину, перед нами темная лавина деревьев стекала с горы и заполняла долину до самого берега реки. Выше сверкали дома и церковь с флюгером. Как безумный лифт в замке, машина ворвалась в тоннель сосен, а в конце его уже виднелись фонари. Я думала, что мы остановимся в лесу и пойдем к деревне пешком, но, проехав две трети леса, Льюис неожиданно включил фары, замедлил ход и въехал в маленькую деревню крайне респектабельно.

Гостиница с крашеными стенами, маленький и очень белый дом у огромного фруктового дерева, ряд кипарисов у церковной стены, огромный сарай со штабелем бревен… У крохотного кафе, удаленного от дороги, сверкнуло стекло телефонной будки. А в тени кипарисов стоял джип. Разбрасывая лучи света и гудя мотором, мы повернули за угол и поехали к деревянном мосту.

«Он был там, — сказал возбужденный Тимоти, — я видел его».

«Я видела джип», — сказала я.

«Он в телефонной будке, как ты говорил», — сказал Тимоти. Льюис молчал.

Прямо за деревней снова начался лес. Загнав машину в тень, Льюис выключил фары, выехал опять на дорогу и повернул назад. Потом он выключил двигатель, и большая машина бесшумно покатила вниз с горы к деревне. Как бы ни шумели наши колеса по мосту, этот звук заглушал бурный приток, вливавшийся в реку. Мы съехали с дороги, покатились по траве к фруктовым деревьям и спрятались в их тени лицом к дороге, но невидимые никому. Льюис произнес:

«Сидите тихо. Если он нас увидит, то подумает, что это что-то припаркованное на ночь. Если он обратил внимание на машину, которая ехала со включенными фарами и разумной скоростью, то уверен, что она давно укатила вперед. Так мы увидим, куда он направится, когда закончит, и поедем за ним, не теряя времени. Теперь я собираюсь посмотреть, что он делает. Пожалуйста, ни звука».

Он выскользнул из машины, бесшумно закрыл за собой дверь и потерялся в темноте.

Я осторожно опустила стекло. Тишина, обычные ночные звуки. Где-то недалеко шевельнулся в стойле зверь, колокольчик звякнул сонно, вдалеке собака шевельнула цепью, гавкнула и затихла. Совсем рядом вдруг запел петух, и я поняла, что лунный свет ослабевает, и надвигается рассвет. Мы молчали, Тим улыбался, полный чистого незамутненного восторга. Вдруг шокирующе громко зашумел мотор джипа, взревел, шины загремели по дороге. Мы с Тимом, не сговариваясь, попрятались, согнулись, снизу было непонятно, в какую сторону поехал джип, но потом он промчался совсем рядом все также на север. Я выглянула, когда он загремел по мосту — ничего не было видно, его скрыли деревья, а фар он не включил. В следующую секунду открылась дверь, и на сиденье рядом со мной приземлился Льюис.