Конечно, многое зависит от породы собаки – традиционно обвиняемые в покусах питбули оказались наиболее чадолюбивыми и не попали даже в двадцатку самых кусачих пород, разделив по лояльности к хозяевам первое-второе места с голден-ретриверами, а самыми агрессивными в этом отношении оказались овчарки и собаки мелких пород типа спаниелей.

Вне дома собаки чаще кусали чужих детей, причем уже «предподросткового» возраста. Оказалось, что дети в подавляющем большинстве случаев сами провоцировали конфликт, навязывая свое общение собаке.

Голландские ученые пришли к весьма закономерному выводу: детей до 16 кусают чаще, чем взрослых. Однако в большинстве случаев (76 %) собаки предупреждали детей рычанием. И что отрадно – в 87 % случаев это были пустяковые предупреждающие укусы, оставившие ребенку на память об инциденте лишь небольшой синяк и (или) царапины.

Другой закономерный вывод сделали испанские исследователи: мальчиков (которые более, скажем так, активны, нежели девочки) кусают чаще. Что до взрослых, то, по их словам, их собаки чаще кусали без предупреждения.

Таковы исследования, которые рисуют нам масштаб проблемы. Замечу, что она никогда не приобрела бы такого размаха, если бы люди правильно относились к своим питомцам.

Нам свойственно забывать, что собака не вещь, это живое существо, со своими потребностями, живущее по своим биологическим законам. Ничего не делая и пуская воспитание собаки на самотек, мы закономерно получаем конфликтную ситуацию.

Собаки, как известно, бывают разные: добрые и злые, глупые и умные, холерики и меланхолики. При желании ряд можно продолжать до бесконечности. Но среди всего этого разнообразия нас интересуют настоящие строптивцы, серьезная головная боль для владельцев, а порой и для окружающих.

Строптивые собаки встречались во все времена. Собаки всегда убегали от хозяев, не слушались, кусались, грызли мебель и предметы обихода. Так было и так, наверное, будет. На этой философской сентенции покончим с предисловием и приступим к делу.

Для начала попытаемся соорудить нечто вроде мини-классификации, разделив многообразных «строптивцев» на две большие группы.

Первая – «шалуны». Собаки, принадлежащие к этой группе, не желают подчиняться командам хозяина, предпочитая действовать по своему разумению. Можно сказать, что эти псы попросту не считаются с хозяином, он для них не авторитет, а его приказы – пустой звук. Не подчиняющиеся владельцам собаки могут быть агрессивными, но тогда мы автоматически перенесем их во вторую группу («доминаторов»), а могут быть абсолютно безобидными, и тогда мы с полным правом отнесем их к группе «шалунов» и выведем, как говорится, за скобки сегодняшней дискуссии.

К группе «доминаторов» отнесем серьезных, проблемных и по-настоящему агрессивных собак. Они пытаются активно управлять поведением людей. Иными словами, собака, которую мы относим к этой группе, в семье владельцев стремится стать доминирующей особью с правом принятия самостоятельных решений, при этом оставаясь, так сказать, на полном иждивении владельцев. А как собака «качает права»? Само собой разумеется, с помощью сначала угроз – рыка и оскаливания, а затем и зубов. Однако жизнь, как обычно, многограннее любых схем, и между «шалунами» и «доминаторами» существует длинная цепь переходных форм.

Что же касается собственно «доминаторов», то и их ряды неоднородны. Многие «доминаторы» не стремятся стать главными во всех сферах жизни. Тут все, как в стаях бездомных собак, где абсолютные доминанты довольно редко встречаются. Одни собаки главенствуют у своей миски, другие – у своего места, третьи – в пределах своего вольера, и лишь некоторые стремятся к доминированию везде.

К слову, когда в моде были крупные служебные собаки, укрощение строптивых из условной группы «доминаторов» было одним из самых распространенных видов деятельности у профессиональных дрессировщиков собак. Их методы порой требовали жестких (но не жестоких) действий, поскольку альтернативы такой дрессировки не было: либо собаку подчиняют, «вписывают» в семью, либо – усыпляют.

Тут позволю себе ремарку. Дрессировщиков-«укротителей» почему-то чаще всего вызывали, вызывают и, наверное, будут вызывать тогда, когда ситуация уже довольно запущена. То есть тогда, когда отношения в семье, включающей двуногих домочадцев и четвероногого друга, уже сложились. А сложившиеся социальные отношения, как скажет вам любой специалист – будь то психолог или этолог, перестраивать всегда сложнее, нежели строить новые.

В этой ситуации проще всего, конечно, добиться подчинения собаки одному из владельцев и, соответственно, сложнее (более трудоемко, что ли) – всем остальным.

Но, конечно, тут многое, если не все, зависит от амбиций и желаний хозяев четвероногого бунтаря.

Довольно часто бывает, что по какой-либо причине владельцы проблемной собаки не стремятся подчинить ее всем членам семьи, а довольствуются тем, что она слушается одного или двух хозяев. К примеру, моего отца – тогда молодого хирурга Игоря Ивановича Затевахина – в свое время никоим образом не смущал тот факт, что его любимейшая догиня Лада по большому счету подчинялась только ему. Именно поэтому никто, кроме будущего академика, не мог спустить Ладу с поводка на прогулке. Впрочем, об этом я писал ранее. Но, мало того, нас, детей 9–11 лет, Лада не просто не слушалась – время от времени она показывала мне (если я, с ее точки зрения, зарывался), кто из нас главнее. С моей сестрой Маней у Лады конфликтов практически не было – и, таким образом, мы отлично подтверждали данные испанских ученых о том, детей какого пола собаки кусают чаще. Я был весьма непоседливым и увлекающимся ребенком, рано приобщившимся к этологической и кинологической литературе, и пытался на практике реализовать прочитанное. Потому, наверное, и ходил время от времени со слегка пожеванными руками, а на мои жалобы следовал мудрый совет отца: «Не лезь к собаке!»

Впрочем, Лада никогда не переступала некую черту, и ее покусы носили строго воспитательный характер. Так, ее поведение подтверждало данные в том числе и голландских ученых – перед тем, как «воспитать» меня, Лада предупреждающе рычала.

Бывали и более экстремальные случаи. Скажем, году эдак в 1990-м, в бытность мою профессиональным дрессировщиком собак, ко мне обратился один могущественный телеолигарх, назовем его М., с просьбой помочь в усмирении любимого пса, кобеля немецкой овчарки, назовем его Бобом. Человек этот был весьма занятой, домой он приходил поздно и, как правило, заставал одну и ту же картину: собака располагалась на ковре, а домочадцы занимали, поджав ноги, самые разнообразные позиции на диванах и креслах. «Что они там делали?» – спросите вы. Отвечу: там они спасались от Боба, который решил, что в отсутствие хозяина, обожаемого М., именно он главный и только он может решать, когда, куда и кому можно перемещаться в пределах квартиры.

Сам телемагнат М. был человеком решительным, поэтому изначально дал собаке понять, кто в доме хозяин. Таким образом, жизнь в квартире возобновлялась только с его возвращением: Боб, как говорится, сдавал вахту, и все вздыхали свободно. Очевидно, что все происходящее положительно влиять на внутрисемейные отношения никак не могло. И в итоге М. по протекции общих друзей обратился ко мне за советом.