– Нам лучше поехать домой, – холодно заметил Фрэнк.

Он выключил электричество и толчком открыл дверь. Потом с ледяной вежливостью помог девушке усесться в машину. Перед тем как запустить двигатель, он запер дверь хижины. Всю дорогу домой Фрэнк не произнес ни слова. Молчала и Лилиан.

Когда пикап остановился возле дома Брэдбери, девушка вышла из машины, не дожидаясь, когда ей как обычно поможет сделать это ее спутник. Она лихорадочно сжимала в руке свою сумочку. Молча, не попрощавшись, она двинулась к двери. Вот теперь я, как верная ученица Фрэнка Джонсона, ухожу не оборачиваясь, с мрачным юмором подумала Лилиан.

Но она зря решила, что он даст ей так просто уйти. Догнав ее, Фрэнк помешал ей отпереть дверь.

– Как ты себя чувствуешь? – с видимым усилием произнес он.

– Чувствую, – бесцветно прошептала Лилиан. На душе у нее было мрачно.

Сняв шляпу, он порывисто провел ладонью по густым волосам.

– Лилиан, прежде чем мы расстанемся, я хотел бы сказать тебе… – начал Фрэнк.

– Говорить ничего не надо. Это не имеет смысла. – Голос девушки звучал слишком ровно. – Прости меня за все. Единственное объяснение тому, что произошло, очень просто. Я до этого никогда в жизни не пробовала алкоголь.

– Вот как? – с усмешкой воскликнул Фрэнк. – Значит ты просто была пьяной? – А про себя он молил: ну скажи, что вовсе не из-за этого, а оттого, что ты меня любишь!

Но его молчаливая мольба не была услышана. Щелкнул замок, и дверь открылась.

– Прощай, Фрэнк! – мягко произнесла Лилиан. Она не обвиняла его ни в чем, что так изменило ее жизнь сегодня ночью.

– Не слишком ли рано ты прощаешься со мной? – поинтересовался он с сомнением в голосе.

– Нет. Мы больше не увидимся. Завтра я навсегда уезжаю. – Произнося эти слова, Лилиан отвела глаза от его лица. – Тебе можно не волноваться… Я не Верил, и не собираюсь тебе навязываться. – Голос девушки сорвался. Она быстро шагнула внутрь дома, захлопнула дверь и заперла ее на замок.

Фрэнк, еще не осознав услышанного, стоял, упершись взглядом в захлопнувшуюся дверь. Он чувствовал себя опустошенным, одиноким. И ему было ужасно стыдно за себя. Какое право он имел нападать на нее так, как будто это она была виновата в возникшей ситуации? Она была хрупкой женщиной, с мягким и ранимым сердцем и огромным чувством ответственности. Его сердце разрывалось от того, как она выглядела, когда они расставались. В разговорах Лилиан не раз упоминала о своей религиозности. Неужели сейчас она будет терзаться из-за совершенного ею смертного греха? И еще Фрэнк не мог понять, как же он, опытный мужчина, в момент их близости не мог ощутить всю степень ее наивности, считая, что имеет дело с опытной львицей? Ведь пойми он это, все могло бы быть по-другому. Если бы он не потерял голову, он сумел бы вовремя остановиться и… тогда бы и она получила все, что ей полагалось. А теперь… Одна мысль о том, что он может потерять ее, приводила его в ужас. В течение считанных дней она стала частью его жизни, его мыслей. Он не был уверен, что вообще сможет жить, если она покинет Пейетт. Разве может жить человек, разрубленный пополам?

Он повернулся и пошел к пикапу, проклиная себя за все, что произошло. Если она действительно уедет, то он даже не сможет извиниться перед ней. А ведь как бы там ни было, виноват во всем прежде всего он сам, даже если и ее можно было бы в чем-то упрекнуть. Интересно, что руководило ее поведением? Желание? Одиночество? Любопытство? А может быть, она чувствовала что-то по отношению к нему? Она уступила ему и не испугалась потерять невинность. Могла бы она пойти на это, учитывая ее принципы, если бы ничего не чувствовала? Сердце Фрэнка подпрыгнуло при одной мысли о том, что Лилиан смогла полюбить его.

Однако, осаживая себя, он отметил, что она современная женщина двадцати пяти лет от роду. Может быть, ей просто надоел груз невинности?

Это последнее соображение ему крайне не понравилось. Потом появилась мысль о том, что даже если она и начала думать о нем серьезно, то он сам все это разрушил. Своим хамским поведением он заставил ее понять, что их союз лишен будущего. Фрэнк забрался в машину, запустил двигатель, но прежде чем двинуться с места, раскурил еще одну сигарету. Потом, тронувшись, тут же затормозил и оглянулся назад. Такое случилось с ним впервые в жизни. Но, оглянувшись, он не увидел ничего, кроме темных окон дома, как ни старались его глаза рассмотреть что-то за ними. Постояв несколько секунд, он включил скорость и выехал на дорогу.

Лилиан постаралась пробраться в свою комнату так, чтобы избежать встречи с Милли. Она приняла душ, такой горячий, что с трудом удерживала себя, чтобы не выскочить из-под сильных струй воды. Она убеждала себя, что кипяток ей необходим, чтобы смыть запах и обаяние Фрэнка Джонсона. Она тщательно вымыла шампунем голову. Ей казалось, что она прошла через тяжелые пытки – тело болело, и эта боль отдавалась в каждой клеточке. Лилиан пыталась подобрать аргументы, которые правдоподобно могли бы объяснить Милли ее внезапное решение уехать. После того что произошло, убеждала она себя, ей нельзя оставаться здесь больше ни одного дня. Ужас недавно пережитого и страх перед преследованиями прессы отступали перед перспективой еще раз увидеть Фрэнка Джонсона.

Лилиан легла в постель, но сон не шел. Мысли все время возвращались к тому, что произошло между ней и Фрэнком в хижине. И, к сожалению, она не могла не признать, что Фрэнк был прав. Это именно она была виновата в том, что все произошло так бездарно. Она проигнорировала предупреждение Милли относительно Фрэнка и опасности его физического обаяния. Теперь, к сожалению, слишком поздно до нее дошло, что подруга имела в виду. Лилиан с упреком говорила себе, что не могла даже предположить, что тяга к мужчине может заставить ее забыть о принципах и морали в целом. Теперь она знала, как это может быть. Господи, хоть бы ей когда-нибудь удалось забыть обо всем этом. Какое бы это было счастье!

Проснувшись с рассветом, Лилиан стала упаковывать свои вещи. Телефон зазвонил задолго до того, как она была готова спуститься вниз. Она спокойно отнеслась к звонкам, потому что была уверена, что звонят не ей.

Девушка собрала волосы в пучок и надела свое любимое серое платье. Потом выбрала туфли на каблуках, они казались ей вполне подходящими для путешествия в Небраску. Уловив в зеркале отражение осунувшегося лица, она все же сумела надеть дежурную улыбку и двинулась в столовую на завтрак.

Там не было ни единой души. Осмотревшись по сторонам, Лилиан обнаружила торопливо написанную рукой Милли записку: «Уехала в больницу, Лайон пострадал в аварии».

У Лилиан защемило сердце. Бедная Милли, бедный Лайон. Она сняла трубку и немедленно стала набирать номер больницы. К счастью, в Пейетте больница была всего одна.

Ей удалось связаться с сестрой, дежурившей именно в палате Лайона. Та рассказала ей о том, что случилось, и Лилиан поняла, что сейчас оставить подругу она не сможет. Лайон лежал в реанимации и мог умереть в любую минуту. Да, она не могла уехать, даже если ей в ближайшие дни неминуемо придется видеться с Фрэнком.