– Ну да, как затраханная кляча, – вздохнула Клер. – Меня тут еще долго будут держать?

– Нет.

Страх в глазах девушки стал явственным.

– Я боюсь! – снова прижалась она к Логинову.

– Чего, дурочка? – погладил ее по голове Виктор. – Все уже позади.

– Да? А Серый с его гоблинами? Думаешь, они меня оставят после всего в покое?

– Вот как раз Серого можешь не опасаться, – заверил девушку Логинов. – Им вплотную занялось наше Управление по борьбе с организованной преступностью на пару с Генпрокуратурой. Так что ближайшие лет десять Серому будет не до тебя, это я гарантирую!

– Да?.. – посмотрела на Логинова Клер.

– Да, – серьезно кивнул тот. – Давай-ка присядем, у меня есть к тебе серьезный разговор.

70

Умбаров снова наполнил стакан водкой и выпил, даже не поморщившись. Он был мудрым политиком, который много лет вел свой народ к цели и сохранял хладнокровие в самых критических ситуациях. Но сейчас Умбаров чувствовал себя политическим банкротом. Он завел свой народ в тупик. С учетом результатов парламентских выборов крымские татары фактически остались со своими нерешенными проблемами один на один. И без какой-либо финансовой поддержки.

В свое время меджлису активно помогала Турция. Бывшая Османская империя рассчитывала через усиление влияния крымских татар со временем прибрать полуостров к рукам. Однако с приходом к власти оранжевых политика Турции резко изменилась.

Анкара предложила Киеву весьма заманчивый проект. Речь шла о передаче Южного берега полустрова в долгосрочную концессию. То есть турки решили поменять тактику. И овладеть Крымом путем экономической экспансии. Киев этот проект воспринял весьма благосклонно. И финансовые потоки, которые Турция многие годы направляла для поддержки крымских татар, мгновенно иссякли.

В этой ситуации возглавляемый Умбаровым меджлис вскоре должен был превратиться не только в политического, но и в финансового банкрота. Само собой, что в рядах крымских татар возникло недовольство. Некоторые открыто призывали к смене руководства.

Умбаров прекрасно понимал, что остаться при власти он сможет, только если предложит своему народу ясный план выхода из кризиса. Именно поиском такого плана он и занимался последние дни. Однако пришел к выводу, что такого плана не существует. От осознания этого Умбаров и начал прикладываться к бутылке…

71

Документы Виктору спецчасть действительно подготовила надежные. Как и Клер. Однако лететь в Киев самолетом все равно было рискованно. В аэропортах полно видеокамер. Да и проверку авиапассажиров спецслужбы проводят тщательно, это не секрет.

Именно поэтому Логинов с Клер отправились в Киев поездом. И не прямым, а транзитным, следовавшим до Хмельницкого. На перроне Киевского вокзала людей было не очень много. Зато у купейного вагона, в котором ехали Виктор с Клер, расположилась весьма живописная группа.

Около пятнадцати мужчин лет тридцати пяти-сорока свалили в кучу хоккейное снаряжение. В центре возвышался штабель пивных ящиков. Из разговоров стало ясно, что хоккеисты-ветераны едут на товарищескую встречу со своими украинскими коллегами…

– Кажется, нас ждет веселая ночка, – посмотрел на часы Логинов.

Судя по тому, что пиво спортсмены начали пить уже на перроне, спортивным режимом они злоупотреблять не собирались. А билеты менять было уже поздно. Однако Клер только плечиками пожала:

– Подумаешь, проблема! Это же не в трюме с крысами неделю загибаться!

– Тоже правильно, – кивнул Логинов, посмотрев на девушку.

Клер все-таки заметно изменилась. Пережитое явно пошло ей на пользу. И теперь она временами напоминала не взбалмошную проститутку, а мудрую, хоть и совсем молодую женщину…

В купе Логинов с Клер были одни. Разгоряченные пивом ветераны расположились в другом конце вагона, однако шума от них все равно было предостаточно.

– Мама, где наше белье?..

– Мама, а тут ресторан фунциклирует?..

– Россия-чемпион! Оле-оле-оле! – разносилось в коридоре.

«Мама»-проводница пыталась утихомирить беспокойных пассажиров, однако все ее замечания и угрозы встречались дружным смехом. Наконец поезд тронулся. Клер сама постелила постели, после чего они с Виктором почти по-семейному попили чая.

– Чего молчишь?.. – спросил Виктор.

– Не знаю, – передернула плечиками Клер. – Просто… просто после всего это такое счастье – вот так просто ехать в поезде и ничего не бояться… Спасибо тебе!

На глазах девушки выступили слезы.

– Ну-ну! – тронул ее за плечо Виктор. – Давай об этом не вспоминать. Тем более, завтра у нас трудный день! Так что давай-ка укладываться баиньки.

– Давай, – шмыгнула носиком Клер. – А сказку расскажешь?..

– Сказку? – немного растерялся Виктор. – Ну разве что про Волка и Красную Шапочку.

– Хорошо! – сказала Клер и нырнула под простыню. – Давай!

Логинов тоже улегся, выключил свет и, подложив руки под голову, начал вспоминать:

– В общем, жила-была девочка. И звали ее Красная Шапочка. А у этой девочки была бабушка. Она жила в густом лесу…

Несмотря на шум, заснула Клер почти сразу. Логинов негромко позвал ее, потом повернулся на бок и под крики «Россия-чемпион! Оле-оле– оле!..» тоже провалился в сон. Завтра у них и вправду был трудный день.

72

Рифат Джанкоев отложил шашлык и посмотрел на своего собеседника:

– Умбаров завел нас в тупик. Меджлису необходимо новое руководство, которое не побоится сказать своему народу, что нас долгие годы обманывали. И поднимет его на борьбу! Это наша земля! И мы наконец-то должны стать на ней полноправными хозяевами!

Собеседник Рифата был одним из самых влиятельных представителей крымско-татарского народа. К его голосу прислушивались десятки тысяч крымских татар. Так что без его поддержки возглавить меджлис было практически невозможно…

– Умбаров национальный герой, – сказал собеседник Джанкоева. – Он сидел в тюрьме, когда тебя еще не было на свете…

– Я тоже с огромным уважением отношусь к нему, – кивнул Джанкоев. – Однако он себя исчерпал. Если мы хотим вернуть себе родину, мы должны заставить с нами считаться всех… Я готов взять на себя это. Если вы поддержите меня, мы очень скоро займем в Крыму то место, которое заслуживаем!

– Не скрою, – кивнул собеседник, – я бы этого очень хотел. Однако, боюсь, это невозможно.

– Это – возможно! – сузил глаза Джанкоев. – И я это сделаю! Если вы поддержите меня…

Убежденность, с которой говорил Рифат, произвела на его собеседника впечатление. Однако он был реалистом. Поэтому сказал: