Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наряду с забвением по отношению к недостойным иногда применялись дисциплинарные санкции, связанные с книгами памяти. В частности, отлучение от церкви влекло за собой христианское «damnatio memoriae»186. Так, в связи с одним из отлученных синод в Райсбахе в 798 г. заявил, что «после его смерти в память о нем не напишут ничего», а по поводу других осужденных второй синод в Эльне в 1027 г. постановил: «И пусть их имена не будут зачитываться со священного алтаря в ряду имен умерших верующих».
Имена поминаемых мертвых очень рано были включены в «Memento»187 канона мессы. В XI в. под влиянием Клюни 2 ноября было объявлено ежегодным праздником в память всех умерших верующих - поминовением усопших. Введение в католицизме в конц XII в.188 догмата о чистилище - третьей потусторонней области, расположенной между адом и раем, - откуда с помощью месс, молитв и благотворительности якобы можно было более или менее быстро вызволить умерших, к которым был проявлен интерес, интенсифицировало усилия живых, направленные на сохранение памяти о мертвых. Во всяком случае, в повседневном употреблении стереотипных оборотов память присутствует в характеристике оплакиваемых мертвых: с ними связана «добрая», «отличная память».
В роли центра, вокруг которого кристаллизуется набожность, наряду со святым выступает чудо. Люди, которые в предвидении чуда или после его свершения обещали испытывать признательность либо распространять ее вокруг себя, эти ex-votoп, известные еще в древнем мире, стали необыкновенно популярны в средние века и поддерживали память о чудесах189 190. Напротив, между IV и XI в. уменьшается количество погребальных надписей.
В то же время память играла значительную роль в общественной жизни, в мире культуры, в мире образования и, разумеется, в примитивных формах историографии.
В средние века почитали старцев, особенно потому, что видели в них носителей памяти, людей авторитетных и полезных.
В одном из многих документов, опубликованных Марком Бло-ком191, рассказывается, что к 1250 г., в то время когда Людовик Святой участвовал в крестовом походе, каноники парижского собора Нотр-Дам решили собрать подать со своих крепостных в районе Орли. Те отказались платить, и тогда на роль судьи была приглашена регентша Бланка Кастильская. Обе стороны представили в качестве свидетелей пожилых людей. Одни утверждали, что с незапамятных времен крепостные Орли облагались податью, другие - что не облагались, все зависело от того, к какому лагерю принадлежали свидетели: «ita usitatum est a tempore a quo non exstat memoria» («то, что делалось с незапамятных времен, выходящее за пределы памяти»).
Бернар Гене, стремясь прояснить смысл средневекового выражения «новые времена» и внимательно изучив для этого «памятную записку»192 193 графа Анжу, Фулька IV Ле Решина, который в 1096 г. написал историю дома, каноника из Камбре Ламберта де Ваттрело, составившего в 1152 г. некую хронику, и доминиканца Этьена де Бурбона, между 1250 и 1260 г. ставшего автором сборника Exempla15 пришел к следующему выводу: «В средние века некоторые историки определяют новые времена как время памяти; многие считают, что достоверная память может охватить примерно сто лет; таким образом, современность, новые времена - это для каждого из них тот век, в котором они живут или жили в последние годы» [Guenée, 1976— 1977. Р. 35].
Впрочем, англичанин Готье Man писал в конце XII в.: «Это началось в нашу эпоху. Я подразумеваю под "нашей эпохой" тот период, который является для нас новым, а именно тот отрезок в сотню лет, конец которого мы ныне переживаем и все значительные события которого еще достаточно свежи и не стерлись в наших воспоминаниях прежде всего в силу того, что живы еще некоторые столетние старики, а бесчисленные сыновья восприняли от своих отцов и дедов в высшей степени достоверные рассказы о том, чего сами не видели» [цит. по: Guenée. Р. 35].
Во всяком случае, в те времена, когда развитие письма протекает параллельно существованию устного текста и возникает равновесие по крайней мере в среде просвещенных людей - litterati, между па мятью устной и памятью письменной, обращение к написанному как опоре памяти становится более интенсивным.
Сеньоры собирали в картулярии принятые к исполнению и основанные на их правах грамоты, образовывавшие по вопросам, имевшим отношение к земле, феодальный мемуар, вторая половина которого, имевшая отношение к людям, составлялась при помощи генеалогий В преамбуле грамоты, дарованной жителям Тоннера графом Невера Ги в 1174 г., говорится: «Использование букв было обнаружено и при думано для сохранения памяти о вещах. Все, что мы хотим запомнить и выучить наизусть, мы оформляем письменно, дабы то, что не может постоянно удерживаться в недолговечной и слабой памяти, было бы сохранено письменно, с помощью букв, которые могут храниться постоянно».
Долгое время короли располагали только скудными передвижными архивами. В 1194 г. Филипп-Август бросил свой в ходе поражения под Фретвалем, нанесенного ему Ричардом Львиное Сердце. Архивы королевских канцелярий создаются примерно с 1200 г. Во Франции в XIII в. начинается, например, создание архивов Счетной палаты (королевские документы, касающиеся финансовых интересов, собраны в реестры под знаменательным названием мемориалов) и парламен та. Начиная с XII в. в Италии, а в других местах - с XIII и особенно с XIV в. - быстро умножается число нотариальных архивов [Favie Р. 13-14]. С бурным ростом городов формируются городские архивы, ревностно сохраняемые муниципальным корпусом. Городская память обеспечивает этим нарождающимся и подверженным различным опасностям учреждениям коллективную, общинную идентичность. Пионером в этом отношении стала Генуя, которая создавала свои архивы начиная с 1127 г. Здесь и по сей день хранятся книги нотариальных записей, датируемые серединой XII в. В XIV в. увидели свет первые архивные описи - Карла V во Франции (папа Урбан V в 1366 г. положил начало папским архивам, а английская монархия - в 1381 г.). В 1356 г. международный договор (заключение Парижского мира между дофином и Савойей) впервые уделяет внимание судьбе архивов договаривающихся стран194.
В литературной области устные тексты долгое время существуют наряду с текстами письменными, а память является одним из основополагающих начал средневековой литературы. Это в особой степени справедливо по отношению к XI-XII вв. и к героической поэме, не только обращающей свой призыв к процессу меморизации, в котором участвуют, с одной стороны, трувер (трубадур)