Кот шагнула назад и, низко наклонившись, схватила упаковку от зажигалки. Жесткий пластик хрустнул у нее в руках, но, к счастью, звук вышел достаточно тихим, и шаги убийцы полностью его заглушили.

Преступник был уже почти на середине третьего прохода, когда Кот двинулась в противоположную сторону по второму. Он не торопился, а Котай спешила изо всех сил и поэтому достигла начала своего прохода гораздо раньше, чем убийца.

С этой стороны торец стеллажа был не плоским, как в глубине магазина. Какого-то черта здесь оказалась вертящаяся, как карусель, полка с книгами в бумажных обложках, на которую Кот едва не натолкнулась, когда огибала ряд. Остановившись в последний момент, она юркнула за полку и притаилась.

На полу валялась моментальная фотография, сделанная поляроидом, на которой крупным планом была запечатлена удивительно красивая девушка лет шестнадцати-семнадцати – платиновая блондинка с длинными распущенными волосами. Черты ее лица были спокойны, но не расслаблены; они словно застыли в заученном выражении вежливого внимания, как если бы истинный характер девушки был столь взрывным, что, дав ему волю, она рисковала прийти к саморазрушению. Безмятежному выражению лица противоречили одни только глаза – они были слишком широко открыты, слишком внимательны и болезненно выразительны, – два зеркала мятущейся, исполненной гнева, отчаяния и страха души.

Кот поняла, что это та самая фотография, которую убийца показывал служащим. Ариэль – девушка, которую преступник держит в своем подвале.

Несмотря на то что внешне Ариэль ничем не походила на нее, Кот поймала себя на мысли, что смотрит на фотографию не как на картинку, а как на свое собственное зеркальное отражение. В глазах шестнадцатилетней девушки она разглядела страх сродни тому, что преследовал маленькую Кот на протяжении всех ее детских лет, узнала свои собственные отчаяние и одиночество – глубокие, как Северный Ледовитый океан.

Шаги убийцы заставили ее снова вернуться к реальности. Кот поняла, что преступник больше не находится в третьем проходе, – обойдя стеллаж, он повернул обратно и достиг середины второго прохода.

Убийца шел совершенно спокойно, даже лениво; шел по той самой территории, которую Кот только что в спешке покинула.

Какого дьявола ему еще здесь надо? Кот очень хотелось забрать фотографию Ариэль, но она не осмелилась. Вместо этого она положила ее на то же место на полу.

Из-за вращающейся полки с книгами она снова отступила в третий проход – тот самый, который убийца только что покинул, – и двинулась по нему вглубь магазина, вынужденная прижиматься почти к самому стеллажу, чтобы избежать света, пробивавшегося сквозь стеклянные дверки холодильников. В противном случае ее тень легла бы на потолок и убийца непременно бы ее заметил.

Кот двигалась совершенно бесшумно и потому без труда различала тяжелые, уверенные шаги, однако, даже когда она останавливалась, чтобы прислушаться, ей не удавалось определить, в какую сторону движется преступник. Остановиться совсем Кот не осмеливалась: если бы преступник дошел до конца и снова свернул в этот же проход, он застал бы ее практически на открытом месте. Сворачивая налево в конце рядов, она была наполовину уверена, что ее враг уже давно изменил направление движения и что она сейчас столкнется с ним нос к носу.

Но убийцы за углом не оказалось.

Котай снова опустилась на корточки за торцевой опорой стеллажа – на том же самом месте, откуда начинала свое движение. Пустую упаковку из-под зажигалки она положила на пол между ног – туда, откуда подняла ее минуту тому назад. Прислушавшись, она поняла, что шаги стихли. Ничто не нарушало тишины, кроме приглушенного ворчания холодильников.

Кот опустила большой палец на колесико зажигалки, готовясь высечь огонь.

Две пачки крекеров с сыром и орехами, упаковку арахиса и две плитки шоколада с миндалем Вехс положил в карманы плаща, где уже находились пистолет, фотоаппарат и видеокассета. Стоимость Вехс подсчитал в уме, но, чтобы не тратить времени на поиски мелочи в кассе, округлил сумму до ближайшего доллара и оставил банкноту на прилавке.

Подобрав с пола фотографию Ариэль, он ненадолго задержался, впитывая в себя установившуюся в торговом зале ауру. Ему казалось, что в комнатах, в которых только что погибли люди, бывает по-особому тихо – совсем как в театре, когда закончилось действо и упал занавес, но еще не раздались первые нерешительные хлопки, предвестники бури аплодисментов. Эта удивительная атмосфера, безусловно, включала ощущение торжества, подчеркнутого триумфальным присутствием вечности, что как капля холодной воды дрожала на самом острие тонкой звенящей сосульки. Когда смолкали крики и пролитая кровь застывала неподвижными бездонными озерами, Крейбенст Вехс заново переживал содеянное, наслаждаясь величием смерти.

В конце концов он покинул помещение магазина, тщательно заперев дверь ключом, который снял со стены в офисе.

На углу бензоколонки Вехс заметил платный телефон-автомат. Трубка была соединена с корпусом бронированным кабелем, так что оторвать ее Вехсу не удалось. Тогда он принялся колотить ею о телефон – пять, десять, двадцать раз, – пока пластмасса не треснула и ему в руку не вывалился микрофон. Бросив его на асфальт, Вехс раздавил его каблуком, а изуродованную трубку повесил на рычаг.

Итак, он сделал все, что нужно. Интермедия на бензоколонке принесла Вехсу удовольствие, но была незапланированной, и он выбился из расписания. Ему предстоял долгий путь, но Вехс не чувствовал усталости; не зря же вчера, прежде чем нанести визит Темплтонам, он проспал всю вторую половину дня и проснулся только ближе к вечеру. Но терять время не стоило. К тому же Вехсу не терпелось скорее вернуться домой.

Далеко на севере, в самой гуще плотного облачного покрова, полыхнула беззвучная молния, за ней – почти без перерыва – еще одна. Грома еще не слыхать, но туча скоро будет здесь. Приближение свирепой бури обрадовало Вехса. Внизу, на грешной земле, где обитали люди и другие мелкие твари, свирепые катаклизмы и прочие возмущения давно стали неизменной и самой главной составляющей человеческих отношений, и по причинам, которые Вехс никак не мог понять, свидетельства того, что и небеса не свободны от всесокрушающей жестокости, неизменно вселяли в него уверенность. Он никогда и ничего не боялся, и только вид безмятежных небес – голубых или чуть подернутых облачностью – каким-то образом будил в нем безотчетную тревогу, а в ясные звездные ночи, когда на небосвод высыпали прохладные чистые звезды, он старался как можно меньше смотреть вверх. Но сейчас звезд совсем не видно. Над головой торопились куда-то лишь плотные массы облаков – гонимые ледяным ветром, пронизанные жгучими молниями, готовые пролиться новым потопом.

Вехс торопливо пересек площадку и забрался в кабину своего мобильного дома. Ему хотелось продолжить свое путешествие на север, навстречу долгожданной буре, чтобы увидеть, как гигантские молнии раскалывают небо, как трещат под напором ветра могучие деревья и как дождь низвергается с небес стремительным водопадом.

Скорчившись в темноте за стеллажом, Котай услышала, как отворилась и захлопнулась входная дверь. Некоторое время она не верила, что убийца ушел и что ее пытка закончилась. Сдерживая дыхание, она напряженно прислушивалась, каждую минуту ожидая, что дверь отворится снова и тяжелые шаги возвестят о том, что убийца вернулся. Вернулся за ней.