Но евреями этнические и политические чистки не ограничились. Эстонская полиция и «силы самообороны» ликвидировали сторонников советской власти (к которым зачастую просто причислялись все русские жители городов и сел), эстонцев — членов левых организаций (в т. ч. социал—демократов), а также крестьян, получивших землю в результате аграрных реформ в Эстонии в 20–е годы и в 1940 г. После занятия вермахтом Тарту летом—осенью 1941 г. в противотанковом рву близ населенного пункта Лемматси отряды «Омакайтсе» убили более 12 тысяч мирных жителей и советских военнопленных.

Рвение эстонских властей на службе у новых хозяев зачастую опережало официальные распоряжения. Например, сразу после так называемой «конференции Ваннзее» в Берлине в январе 1942 г., на которой было принято решение о полном уничтожении евреев в Европе, в эстонской политической полиции был образован специальный отдел, занимавшийся «окончательным решением еврейского вопроса». К концу января 1942 г. практически все не успевшее бежать с отступающей Красной Армией местное еврейское население было уничтожено. Это позволило главе эстонского «самоуправления» Хильмару Мяэ с гордостью отрапортовать своим берлинским хозяевам о превращении подведомственной ему территории в «юденфрай» — зону, свободную от евреев.

Решив местный «еврейский вопрос», эстонские полицейские части занялись ликвидацией евреев, перевезенных из других стран, в основном из Чехии. Например, 5 сентября 1942 г. в местечко Каасику прибыл эшелон (1000 человек) из гетто Терезиенштадт. Все они были расстреляны сотрудниками эстонской политической полиции. Через неделю такая же судьба постигла и евреев, доставленных из Берлина.

До самого конца так называемого «эстонского самоуправления» репрессии и казни не прекращались. Буквально за несколько дней до освобождения Таллина эстонские каратели расстреляли около тысячи заключенных Центральной тюрьмы.

Немцы нуждались не только в карателях. Им были необходимы крупные эстонские воинские части для фронта. 28 августа 1942 г. генеральный комиссар Эстонии К. Лицман обратился к народу с призывом вступать в эстонский легион СС для участия в борьбе против большевизма. Под «большевизмом» понималось участие в войне на стороне немцев. 13 октября первые добровольцы, отобранные в соответствии с требованиями, предъявляемыми к личному составу войск СС, отправились в учебный лагерь «Дебица» на территории Польши. Из наличного состава удалось сформировать три батальона, объединенных затем в 1–й эстонский гренадерский полк СС. В марте 1943 г. 1–й батальон полка, получивший название «Нарва», был отправлен на фронт и включен в состав 5–й танковой дивизии СС «Викинг». Он участвовал в Курской битве, а в феврале 1944 г. был почти полностью уничтожен бойцами Красной Армии в Корсунь—Шевченковском котле.

Тем временем, ввиду нехватки добровольцев, оккупанты ввели для эстонцев обязательную воинскую службу Третьему рейху. К маю 1943 г. полк, получив значительное пополнение, развернулся в 3–ю эстонскую добровольческую бригаду СС под командованием бригаденфюрера Ф. Аусбергера. Первое время она действовала против партизан на территории Эстонии. 17 ноября 1943 г. бригада прибыла на фронт в районе Невеля. Для координации связи с германской оккупационной администрацией была создана генеральная инспекция эстонских войск СС во главе с генералом эстонской армии Йоханнесом Соодлой.

В начале 1944 г. эстонская бригада была пополнена за счет 658–го, 659–го и 660–го полицейских батальонов. 24 января на ее базе была развернута 20–я дивизия СС численностью 15 тысяч человек. Она сражалась с Красной Армией под городом Нарва до августа 1944 года. Здесь шли ожесточенные бои, в которых вместе с немецкими частями, эстонскими и латышскими эсэсовцами против Красной Армии сражались подразделения 11–й дивизии СС «Нордланд» (в ее 23–м гренадерском полку «Норге» служили норвежские, а в 24–м гренадерском полку «Данмарк» — датские добровольцы), голландского легиона СС «Нидерланды», фламандской бригады СС «Лангемарк», бригады СС «Валлония». Два последних формирования были укомплектованы гражданами Бельгии (фламандцами и валлонами — представителями двух основных этносов этой страны).

Не случайно впоследствии эти тяжелейшие бои назвали «битвой европейских СС». Европа с молнией на мундире здесь представлена была весьма заметно. И, надо отметить, сражалась сборная команда эсэсовской «дружбы народов» крайне ожесточенно.

«Особенно затяжной и упорный характер имели… бои в начале 1944 года под Нарвой» — с военной лаконичностью сказано в историческом описании боевого пути одного из советских соединений, сражавшегося против балтийских и западноевропейских эсэсовцев. Поэт Александр Галич написал песню о красноармейцах, погибших в этих боях, в ней есть такие строки:

«Мы похоронены где—то под Нарвой, Мы были — и нет».

По некоторым данным, там погибло около ста тысяч советских воинов…

После завершения этой битвы остатки дивизии отошли в Пруссию. Вновь в бой с Красной Армией она вступила в марте 1945 года. И на этот раз была добита.

На вопросы газеты «Трибуна» отвечает Наталия Алексеевна Нарочницкая, доктор исторических наук, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, автор книг «За что и с кем мы воевали» и «Россия и русские в мировой истории»:

— Наталия Алексеевна, не могли бы вы прокомментировать «исторические» претензии государств Балтии к России, как правопреемнику СССР?

— Есть правда и есть истина. И истина в том, что если бы не наша Победа, то не было бы никакого «потом» ни у нас, ни у эстонцев, ни у латышей и литовцев…

Что касается этих наших бывших «братиков», то они вообще превратились бы в свинопасов и горничных для Третьего рейха, без образования, не умеющих даже читать на своем языке. Да и на немецком они читали бы географические указатели на территориях, которые назывались бы не Латвия и Эстония, а Ингерманландия, Курляндия и т. п.

Литва сегодняшнюю свою территорию получила только в результате пакта Молотова — Риббентропа — договора 23 августа 1939 года, гарантировавшего невмешательство Германии, если СССР предпримет восстановление утраченных в ходе революции и гражданской войны территорий. (Историческая столица Литвы—Вильно (Вильнюс) и Виленский край после распада Российской империи были захвачены Польшей. — Авт.)

Именно в секретном протоколе говорилось, что «интересы Литвы в Виленской области признаются обеими сторонами». Но рассекреченные документы позволяют сделать вывод о том, что возвращение Литве ее древней столицы — Вильнюса — произошло даже не в силу самого протокола, а именно благодаря действиям СССР сразу после советско—германского договора — тем самым действиям, что осуждаются сегодня.

В секретном протоколе говорилось, что северная граница Литвы есть граница разграничения интересов Германии и СССР. Но из договора также следовало, что Литва входила в сферу Германии и, значит, гитлеровская Германия была бы ответственна за «соблюдение интересов Литвы в Виленской области».

Поскольку было известно уже с весны 1939 года о решимости Гитлера покончить вообще с «прибалтийским вопросом», ясно, что Виленскую область Гитлер никому давать не собирался, что существование Литвы в его планах будущей Европы вообще не значилось. Подтверждения этому были получены советским правительством примерно в дни пересечения Красной Армией существовавшей тогда советско—польской границы — на деле советские войска вступили в Западную Белоруссию, оккупированную Пилсудским в 1919 году.