– Ты не там ищешь, Купидо. Лесник проснулся, и будут новые жертвы.

– Значит, ты уже не считаешь, что в деле замешана донья Виктория?

– Уже нет. Я видел ее на другой день, когда она приехала из Мадрида и едва смогла выйти из машины. Видел распухшие лодыжки и то, как неуверенно она ставила на тротуар ноги в своих черных туфлях. За последнее время донья сильно постарела. Не представляю себе, чтобы она могла замыслить убийство.

Купидо улыбнулся. Он уже привык к таким вот внезапным переменам в собеседнике. Детектив всегда пользовался сведениями Алькалино и никогда – его догадками.

– Даже не знаю, как тебя отблагодарить, – сказал сыщик.

– Пока что закажи мне еще коньяку. Как-нибудь потом я спрошу с тебя остатки долга.

Он похлопал Рикардо по спине и с полной рюмкой отправился продолжать партию в домино – там его уже заждались.

Детектив вышел на улицу; слова Алькалино никак не выходили у него из головы. До этого он играл с лейтенантом честно и ничего не скрывал. Но теперь дал слово другу не рассказывать об услышанном.

– Проезд закрыт, – сказал Молина, подойдя к окошку автомобиля Купидо.

Егерь притормозил машину прямо посреди дороги, не давая сыщику проехать. Но это было даже на руку Рикардо – он хотел поговорить с Молиной без его жены, которая в тот раз молча слушала их с испуганным взглядом, словно прося Купидо оставить их в покое. Поэтому он и въехал без разрешения в закрытый для массового посещения сектор заповедника, подальше от центральной базы. Кроме того, он убедился, что охраннику понадобилось менее десяти минут, чтобы установить присутствие человека, незаконно вторгшегося в зону его наблюдения.

– Я знаю, – ответил детектив. – Но я хотел с вами поговорить.

Тот отступил на шаг, чтобы Рикардо мог открыть дверцу и выйти. Купидо увидел, что указательный палец правой руки у него заклеен пластырем.

– Я думал, вы узнали все, что хотели, – немного обеспокоенно сказал Молина.

– Я тоже так думал. Но потом кое-что вспомнил.

Егерь наклонил голову. Беспокойство уступило место любопытству.

– В то утро, в субботу, вы не слышали выстрела?

– Какого выстрела? – спросил тот удивленно.

– Из винтовки или ружья, недалеко от поляны, где убили девушку.

– Нет, выстрела я не слышал. Я уже говорил, что был в другом месте, я вел машину, – объяснил он, кивнув головой на джип, перегородивший дорогу. – Если и был какой-то выстрел, на таком расстоянии, да еще при работающем двигателе, я бы его просто не услышал.

Купидо потыкал носком ботинка в землю, потом с нажимом проговорил:

– Звук выстрела здесь должен быть слышен очень хорошо. Я подумал: возможно, вы что-то слышали, но просто забыли?

– У меня хорошая память, – ответил охранник с кривой улыбкой.

– Скажите, когда вы познакомились с Глорией? – спросил детектив так, словно последняя реплика Молины давала ему на то повод.

Егерь взглянул на него с выражением скуки на лице, сомневаясь, стоит ли отвечать. Он уже рассказывал об этом и не обязан был повторяться, хотя и знал, что детектив пользуется расположением лейтенанта. Но все же принялся объяснять:

– Немногим более года назад, в начале осени. Во всяком случае, до пятнадцатого октября – потому что здесь еще летали дежурные вертолеты. Она приехала со своим женихом из Мадрида, с этим, который вас нанял. Они рассказали, что вышли из Бреды утром, в хорошую погоду. Но днем небо затянулось облаками, и похолодало – осенью такие быстрые перемены погоды здесь случаются частенько. Они замерзли, и жениху не пришло в голову ничего лучше, как развести костер, чтобы согреться, хотя вокруг полно запрещающих знаков. С одной из вышек наблюдения мы сразу же увидели дым и объявили тревогу. Они были недалеко. Пока готовился вертолет, мы выехали на машинах. И чуть было не опоздали. Октябрь – обманчивый месяц. Если дождь еще не прошел и стоит сушь, одна искра может вызвать гигантский пожар. Кроме того, дул довольно сильный ветер. Когда мы до них добрались, они сами уже вовсю тушили огонь. Костер был разожжен на прогалине, но загорелись кусты... Мы тут же справились с пожаром, и вертолет не понадобился. Мой начальник очень рассердился, хотел составить акт. По-видимому, именно жениху вздумалось развести костер, несмотря на предупреждения девушки. Заметив вертолет или дым, на место приехали донья Виктория с адвокатом, которые тогда еще шастали по заповеднику, как у себя дома, потому что окончательного решения о землях суд не вынес и никто не осмеливался их задерживать. В общем, сбежалось столько народу, что девушка, должно быть, испугалась – я помню ее глаза, они словно просили прощения. Мало-помалу все, кто там был, поостыли – ее взгляд обезоруживал. Даже вертолетчики улетели, не дождавшись, чем кончится дело. И донья Виктория весь свой гнев обрушила на нас, говорила, что в руках таких никчемных людей заповедник подвергается опасности.

– Значит, донья Виктория и адвокат тоже ее знали? – спросил Купидо. А ведь оба это отрицали.

– По крайней мере, узнали в тот день. Когда мы с женихом Глории уехали на базу – он должен был заплатить небольшой штраф, – донья Виктория с адвокатом остались. Она всегда спрашивала документы у всех, кто заходил на территорию заповедника, будто являлась представительницей власти. Но, несмотря на всю подозрительность и недоверие к окружающим, старуха явно прониклась симпатией к девушке. Полчаса спустя, когда я приехал обратно, они все еще разговаривали.

– Вы видели ее потом не раз, – сказал Купидо.

– Иногда мы виделись здесь, я вам уже говорил. В последнее время она частенько приезжала, получив разрешение в дирекции ходить в ограниченные для посещения туристов зоны – хотела рисовать животных и пейзажи. Как-то раз я провожал ее до одного нужного ей места.

Молина менялся с течением беседы, – казалось, он пытался завоевать доверие Купидо.

– Я думаю, вы только зря теряете время на это дело, – сказал он вдруг вежливо, будто давая добрый совет. – Хотите мое мнение?

– Да, – сказал Купидо. Уже второй раз за день ему предлагали новую теорию преступления.

– Эта девушка не должна была приходить сюда одна. Ни она, ни та, что погибла после, и никакая другая женщина. Лес не создан для женщины, особенно если она одна. Лес принадлежит не тем, кто им любуется, а тем, кто в нем обитает.

Детектив знал, что Молина не единственный, кто так думает. Во многих еще сидела извращенная привычка валить все на жертву, будто убитая девушка была виновата уже тем, что носила мини-юбку, а всякий альпинист, заваленный снегом, действительно заслуживал снежной лавины.

– Но вы знали, что она хорошо ориентируется в заповеднике.

– Я вам уже сказал, что дело не в знании местности, а в том, что она женщина. Вы думаете, мужчину бы на ее месте убили?