Сара на секунду задумалась.

– Ну, я думала начать со звонка.

Солнышко проголодалась. Похоже, сегодня в Падуе она не пообедает.

Она пожелала Саре удачи и отправилась домой.

Фредди и Лора все еще находились в кладовой, прислушиваясь, нет ли кого у входной двери. Снова раздался звонок в дверь. Позвонили один раз, после чего последовала вежливая пауза. Лора прижалась к маринованным огурцам.

– Пойди ты, – попросила она Фредди. – Пожалуйста.

Фредди, чувствующий себя виноватым в том, что Лоре пришлось выслушать оскорбления Фелиции, смягчился.

Он открыл дверь привлекательной брюнетке средних лет с уверенной улыбкой и крепким рукопожатием.

– Здравствуйте. Меня зовут Сара. Могу ли я увидеть Лору?

Фредди отступил, пропуская ее внутрь.

– Сможете, если она перестанет прятаться в кладовой.

Услышав голос Сары, Лора поспешно вышла в вестибюль, чтобы поздороваться с ней.

– Ты тоже там прятался, – напомнила она Фредди.

Сара, взглянув на него, подмигнула Лоре:

– Прятались в кладовой! Такого вот эвфемизма я еще не слышала.

– Ни в коем случае! – Эта реакция Фредди была автоматической, как коленный рефлекс, и тем не менее коленом он заехал Лоре прямо в челюсть.

От Сары, как обычно, ничего не укрылось. Она взяла Лору за руку.

– Не напоишь ли меня чаем? И, кстати, у тебя потрясающая стрижка.

Сара Трувей была первоклассным судебным адвокатом. Она сделала успешную карьеру, у нее было два сына, здоровые бойкие мальчики, и суровый муж архитектор. Еще у нее был необычный талант: она пела на тирольский лад, благодаря чему получила восторженные аплодисменты за роль Марии в школьной постановке «Звуки музыки». Они с Лорой познакомились в школе, и с тех пор у них было близкое общение. «Близкое» не в географическом или частотном плане: они редко встречались и по телефону разговаривали не более двух-трех раз в год. Но связь между ними, проверенная временем, радостями и невзгодами, оказалась не только длительной, но и крепкой. Сара была свидетельницей того, как яркая, живая, бесстрашная Лора постепенно, но неумолимо таяла из-за неудачного брака и неуверенности в себе. Но она никогда не переставала надеяться, что придет время и настоящая Лора возродится, как это бывает в чудесном и радостном цветном фильме.

– И как тебя сюда занесло? – спросила Лора, наполняя чайник водой.

– Ну, шесть очень нетрезвых и весьма невнятных сообщений на моей голосовой почте, которые ты мне отправила утром, может, имеют к этому отношение.

– Господи! Я что-то отправляла? – Лора закрыла лицо руками.

– Отправила, вне всякого сомнения. А теперь расскажи мне о том, что произошло. Обо всем, до малейших и отвратительнейших деталей. Пожалуй, начнем с «бедняги Грейма». Кто, черт побери, этот Грейм?

Лора рассказала ей практически все. Начиная с платья, которое все еще выглядывало из мусорного ведра, и заканчивая тем, как осушила вторую бутылку просекко, сидя у огня. Остальная часть ночи, включая телефонные звонки, навсегда растворилась в вызванном алкоголем забвении.

– Бедный Грейм! – Теперь Сара могла согласиться с таким определением. – А зачем ты вообще поперлась на свидание?

Лора смутилась.

– Не знаю даже. Может, просто потому, что он позвал. Больше ведь никто не зовет. Он всегда казался мне довольно приятным человеком. Он явно неплохой парень.

Сара покачала головой в недоумении.

– Неплохой, но ведь далеко не мистер Идеал.

Лора снова закрыла лицо руками.

– Этот чертов садовник! – вырвалось у нее помимо ее воли.

– Кто?

Лора горестно усмехнулась.

– Да никто. Просто сама с собой говорю.

– Первый симптом, знаешь ли.

– Симптом чего?

– Менопаузы!

Лора швырнула в нее печеньем.

– Я должна была догадаться, что это ни к чему хорошему не приведет, когда он начал рассказывать про скандинавскую ходьбу.

– Он старался впечатлить тебя своей палкой! – Сара прыснула, и даже Лора не смогла сдержать виноватый смешок.

А потом она рассказала о поцелуе на крыльце. О том ужасном бесконечном поцелуе.

Сара взглянула на нее и раздраженно пожала плечами.

– Господи, ну а чего ты ожидала? Он тебе не нравится. Никогда не нравился. В любом случае это было все равно что целоваться с картоном!

Лора многозначительно покачала головой.

– Нет. Этот поцелуй был гораздо хуже. Я бы с куда большей охотой поцеловала картон. – Она вспомнила отвратительного слизняка. – Он ведь не влажный.

– Лора, честное слово, почему ты просто не подставила ему щеку или, если такой возможности не было, почему сразу же не отстранилась?

Щеки Лоры раскраснелись от смеха и стыда.

– Я не хотела показаться грубой. И вообще, он впился в меня губами так, словно это была стыковка в космосе.

Сара смеялась до слез. Лора одернула себя. Бедняга Грейм! Не заслужил он того, чтобы над ним смеялись. Она вспомнила изумленное выражение его лица, когда она прервала его присасывание и, быстро попрощавшись, заскочила в вестибюль, захлопнув за собой дверь. Бедняга Грейм. Однако же это не означало, что она еще когда-нибудь захочет его увидеть.

– Да к черту этого бедного Грейма! – Сара всегда владела уникальной способностью читать мысли Лоры. – Это уж, скорее, Лора бедная. Он не умеет целоваться, да еще и расхаживает с подозрительными палками. Пополощи рот и живи дальше!

Лора не могла не улыбнуться, но как только ее настроение начало улучшаться, одно воспоминание накатило, словно подлая мощная волна, опрокидывающая неустойчивую байдарку.

– Черт! – Она резко наклонилась вперед и в который раз спрятала лицо в ладонях.

Сара поставила чашку на стол, готовая к очередному открытию.

– Фредди! – жалобно простонала Лора. – Он видел меня утром.

– И?

– Он видел меня утром! Мое лицо с остатками вчерашнего макияжа было приклеено к дивану, я пускала слюни. А еще пустые бутылки и два бокала. Два, Сара! Он подумает, что Грейм зашел на кофе!

– Ну, какими бы убедительными ни были доказательства, это можно объяснить случайным совпадением. Но с каких это пор тебе важно, что подумает Фредди?

– Он подумает, что я пьяница и потаскуха!

Сара улыбнулась и мягко сказала ей, словно маленькому ребенку: