Шеварднадзе не хотелось принимать на себя ответственность за это решение. И все равно его потом проклинали за то, что они с Горбачевым не потребовали выхода единой Германии из НАТО. Но остановить объединение Германии можно было только танками. Пытаться помешать единой Германии оставаться в НАТО значило шантажировать ее, угрожать. На шантаже и угрозах политику не построишь, ничего бы из этого все равно не получилось. Но наложило бы тяжкий отпечаток на отношения двух стран.

Многие считали холодную войну неминуемой: дело не в столкновении тоталитарного Востока и демократического Запада, а в извечном геополитическом противостоянии России и ее западных соседей… Но история четырех десятилетий холодной войны этого не подтверждает. Налицо трагедия убийства прекрасной теории бандой жестоких фактов.

Холодная война прекратилась, и все исчезло как наваждение — страх войны, ядерная опасность, враг у ворот. Впервые за многие десятилетия пришло ощущение безопасности. Столько лет вооружались до зубов, а страх войны и ощущение незащищенности только росли. А тут выяснилось, что безопасность зависит не от военных арсеналов, что холодная война не является неизбежностью, что это не порождение вечных геополитических конфликтов.

Горбачева и по сей день обвиняют в том, что он ослабил державу, вывел войска из Восточной Европы, сократил арсеналы. Но заметим: никто не воспользовался нашей слабостью, не напал на нашу страну! Напротив, исчезла сама угроза войны, о реальности которой говорили накануне прихода Горбачева к власти, когда Советская армия достигла пика своей мощи. Внешняя политика Михаила Сергеевича избавила нашу страну от множества врагов и создала новых друзей.

А партийное собрание министерства обороны дважды обращалось к Горбачеву с требованием привлечь Шеварднадзе к уголовной ответственности за продажу интересов Родины! В Верховном Совете и в печати министр иностранных дел подвергался не просто критике, а откровенным оскорблениям. Он превратился в козла отпущения. Его обвиняли во всех смертных грехах. А люди, которые должны были его поддержать, молчали. Он обижался на Горбачева, который его не защищал, хотя министр проводил президентскую линию.

От Горбачева постоянно требовали скальпа Шеварднадзе. И президент явно подумывал о том, что, может быть, ему нужен новый министр, которого не будут каждый день топтать в Верховном Совете. Возможно, в Горбачеве проснулась ревность. Шеварднадзе стал известен во всем мире. Внешнюю политику страны связывали с его именем. Считали его не исполнителем воли Горбачева, а творцом политики. Это почетно для министра, но опасно для его карьеры. Шеварднадзе был честолюбивым человеком. Не любил оставаться на задворках. Говорят, что у Горбачева была мысль предложить Шеварднадзе громыкинский вариант — возглавить Верховный Совет.

Кончилось это тем, что в конце декабря 1990 года Эдуард Шеварднадзе на съезде народных депутатов внезапно заявил, что уходит в отставку. Он больше не намерен был терпеть оскорбления, которым подвергался каждый день со стороны многих депутатов и прессы. Многие сочли его отставку неожиданной, хотя, скажем, мне этот поступок министра показался совершенно естественным.

Я работал тогда в журнале «Новое время» и накануне съезда написал статью, в которой предполагал отставку Шеварднадзе. Потом мне звонили иностранные корреспонденты, наивно предполагая, что у меня какие-то особые источники информации…

20 декабря, на IV Съезде народных депутатов, попросив слова, Шеварднадзе сказал, что это «самое короткое и самое тяжелое выступление» в его жизни. Как раз накануне депутаты предложили принять резолюцию, запрещающую руководству страны посылать войска в зону Персидского залива.

— Вчерашние выступления товарищей переполнили чашу терпения, скажу об этом прямо, — заявил Шеварднадзе. — Что, в конце концов, происходит в Персидском заливе?.. Мы не имеем никакого морального права примириться с агрессией, аннексией маленькой, беззащитной страны.

Шеварднадзе говорил, что против него развернута настоящая травля, и предупредил:

— Наступает диктатура… Никто не знает, какая это будет диктатура и какой диктатор придет, какие будут порядки… Пусть моя отставка будет, если хотите, моим протестом против наступления диктатуры. Выражаю глубокую благодарность Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Я его друг и единомышленник… Но считаю, что это мой долг как человека, как гражданина, как коммуниста…

Для Михаила Сергеевича демонстративный уход министра был крайне неприятным сюрпризом. Он обиделся, что Шеварднадзе не счел нужным заранее поставить его в известность, и опасался, что громкая отставка произведет неблагоприятное впечатление в мире, где решат, что за уходом министра последует резкое изменение политики.

Добыча нефти в Западной Сибири за десять лет, с 1970 по 1980 год, увеличилась в десять раз, добыча газа — в пятнадцать. Потребность в реформировании экономики исчезла, когда в страну потоком потекли нефтедоллары. Экспорт газа, нефти, природных ресурсов в начале восьмидесятых давал четверть бюджетных доходов. Нефтедоллары позволили Советскому Союзу импортировать почти все, что было нужно, — от зерна до новых технологий.

Часто пишут о том, что, выполняя указание президента США Рональда Рейгана, директор ЦРУ Уильям Кейси заставил Саудовскую Аравию увеличить производство нефти, чтобы погубить нашу страну. В результате цена на черное золото рухнула — и экономика СССР погибла.

Если следовать такой логике, то получается, что в Вашингтоне всегда ненавидели Горбачева и Ельцина, — пока они были у власти, сознательно понижали нефтяные цены, зато изо всех сил и себе в ущерб поддерживают Путина — при нем цены на энергоносители в основном растут.

В реальности Соединенные Штаты не способны устанавливать цены на мировых рынках. На Саудовскую Аравию американцы действительно постоянно давили — в первую очередь низкие цены на нефть выгодны экономике Соединенных Штатов. И в Вашингтоне считали важным лишить советский блок притока валюты. Но в семидесятые годы такое давление ни к чему не приводило, цены только росли. А вот в 1982–1983 годах в мире происходило сокращение потребления нефти. К сожалению, экономика развивается циклически. Или, как сказано в Библии, бывают тучные года, а бывают тощие…

В 1981 году нефть стоила тридцать пять долларов за баррель. Это был пик. Потом началось неуклонное снижение цены. В 1983-м она стола тридцать долларов, в 1985-м — двадцать шесть долларов, в январе 1986-го — всего пятнадцать долларов за баррель. Надежды на нефтедоллары рухнули.

Ставка на экспорт нефти оказалась гибельной для СССР. Расходы государственного бюджета превысили доходы. Страна стала жить не по средствам. Мыло и зубной порошок оказались в дефиците — вместе с маслом и яйцами.

«Резко ухудшилась продукция пищевой промышленности, — рассказывал председатель Госплана Николай Байбаков. — Пищевики из прежнего количества мяса производили больше колбасы, увеличив в ней содержание крахмала. Прибыль увеличивалась не за счет роста эффективности производства и ресурсосбережения, а путем скрытого повышения цен на выпускаемые товары. Подсчеты Госплана показали, что примерно половина средств от товарооборота достигалась за счет ухудшения качества и скрытого повышения цен».