— Ты знаешь, почему ты здесь?

— Н‑нет! — ответил тот, запинаясь. Он уже проклинал себя за столь неуместное любопытство, и тот сон, который до сих пор не давал покоя его маленькому сердцу, вернулся. Мальчик побледнел и задрожал.

— Тебе страшно?

— Д‑да.

— Почему?

— Я нарушил… я не должен был следовать за Эммериком, — забормотал Жанно, — простите меня, я готов понести любое наказание, я никому не скажу…

— Никому не скажешь что? — насмешливо произнес Амори, а Эммерик внимательно наблюдал за обоими.

— Что я видел, — окончательно растерялся Жанно.

— А что ты видел? — так же насмешливо произнес Амори.

— Н‑не знаю, — честно ответил мальчик.

И именно в этот момент он почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Он показался ему знакомым. Он, сам не понимая, что делает, отстранил Амори и шагнул вперед. Свет становился все более ярким. Как зачарованный он прошел вперед и наконец встретился с глазами той, которая внимательно его рассматривала. И далеко не сразу он понял, что перед ним была небольшая каменная статуя, возвышавшаяся на простом постаменте из белого мрамора. Но никогда бы он не отважился сказать, что перед ним был простой камень. Она была живой и неживой одновременно, и еще она была абсолютно, потрясающе черной.

По какому-то наитию Жанно склонился перед ней в глубоком поклоне и почувствовал легкое дуновение ветра. Дурманящий, нестерпимо сладкий аромат разлился в воздухе, и у Жанно закружилась голова, потом резкий, разрывающий ушные перепонки звук разрезал воздух. Он попытался было зажать уши руками, но тело не слушалось его, ноги стали ватными, он закачался и упал. Последним, что он видел, был все тот же странный взгляд статуи.

Очнулся он уже наверху. Он не помнил, как пришел в себя в небольшой камере на каменном полу. Жанно оглянулся и расплакался. Он не ошибся, он нарушил закон и видел то, что ему не следовало видеть. И теперь наказан… Подросток плакал все сильнее. Дверь камеры отворилась, и на пороге появился Эммерик.

— Ты пришел в себя? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Д‑да, — дрожа, ответил мальчик и, собрав все свое мужество, стараясь выглядеть как можно более достойно, сказал: — Простите меня, я не предам вас!

— Нет, не предашь, — спокойно подтвердил Эммерик, — но пока ты останешься здесь и будешь ждать.

— Что меня ожидает? — вырвалось у Жанно.

— Сначала ты должен многое узнать, Жанно, и многому научиться. А потом ты сам сделаешь свой выбор.

— Мой выбор?

— Да, твой выбор, и он будет непростым, это единственное, что я могу тебе обещать…

Жанно задрожал и вернулся в настоящее. Холод и неприкаянное одиночество продолжали сжимать его сердце. Но он упрямо продвигался вперед. Он поклялся, что пройдет это испытание, и должен был выполнить свою клятву. Но самое странное, что испытывали не только его тело, но и душу. Физически он был готов ко всему. Он выдержал семь дней голода, он продержался один в пещере отшельника, он прошел через коридор, на каждом повороте которого его ожидала смерть. Он считал, что был готов ко всему. Наконец в конце коридора, одетые в черное люди подали ему чашу, которую ему предстояло выпить до дна. Напиток жаркой волной прокатился по всему телу. В отдалении послышался стройный хор мужских голосов:

— Ты в начале пути! Иди вперед и не бойся!

Этот звук становился все сильнее и сильнее:

— Ты в начале пути… Ты в начале пути!!!

В голове внезапно помутилось, и он перестал чувствовать свое тело. Вот тогда он впервые испугался. Его сердце продолжало оставаться слабым человеческим сердцем. И страх до конца не покинул его. А ведь именно от страха он должен был избавиться в первую очередь. Внезапно пол под ногами оборвался. Юноша закачался и, потеряв равновесие, полетел вниз… Смертельная тоска пронзила душу, и в мозгу промелькнуло последнее: она отвергла меня!»

* * *

Язычки пламени, играющие в печке, и светящийся циферблат кухонных часов были единственными источниками света в малом салоне. Кася словно зачарованная наблюдала за медленно угасающим огнем и размышляла. Печка и часы были не только единственным источником света, но и единственным источником шума. Касю никогда не окружала столь оглушающая тишина. Ей, привыкшей к грохоту большого города, было странно слышать только три звука: потрескивание печки, тиканье часов и еще собственное дыхание. Екатерина Дмитриевна, уставшая от переполненного событиями дня, поднялась в спальню раньше обычного, оставив дочь в одиночестве. Лорд Эндрю по своему обыкновению дремал рядом с входной дверью. Впрочем, его отдаленное присутствие, с одной стороны, успокаивающе действовало на Касю, с другой, и это было еще важнее, не мешало думать. Тем более что проблема, которая занимала все ее помыслы, была чем угодно, но только не простой задачкой с одним неизвестным. Все окружающее теперь казалось зыбким и нереальным.

Мир, в который она попала несколько дней назад, ей показался абсолютно спокойным и уютным. Здесь все друг друга знали, здоровались, справлялись о делах, настроении, здоровье, детях и т. д., каждый старался быть другому приятным и, самое главное, полезным. И вдруг этот теплый кокон превратился в свою полную противоположность. И проблема состояла в том, что среди просто милых и милейших жителей и гостей их небольшой деревушки находился один, а может и несколько, который имел не очень привлекательное хобби: отправлять себе подобных в путешествие в один конец.

И орудие было оригинальное: не известный никому отравляющий газ. Ее даже передернуло. От многого можно было защититься, но уберечься от проникающего повсюду, струящегося неслышно и убивающего незаметно было почти невозможно. Комиссар Бернье был прав: вычислить такого человека чрезвычайно сложно. «Месть тамплиеров!» — настойчиво завертелось в голове. Почему комиссар заговорил о мести тамплиеров.

И этот мэйл, найденный в компьютере Марка Периго. Сначала Кася хотела поговорить об этом с матерью, потом решила не пугать ту без надобности. Итак, после телефонного разговора с нотариусом Екатерина Великая переполошилась. А если узнает, что за филантропической организацией стоит, судя по всему, один из самых крупных мафиозо Бразилии, то ее реакцию предсказать будет трудно. Тем более Раймон был союзником этого самого картонного Молиноса и его кукловода Феррейры. Не они же его убрали: даже в этих кругах не принято так разделываться с нужными людьми.

Но самое главное, это письмо подтверждало главное подозрение комиссара Бернье. Все эти убийства каким-то образом связаны с ее замком. Это во‑первых, а во‑вторых, он явно надеялся на ее помощь, поэтому и дал в ее руки эту ниточку. Легко сказать, надеялся. Только каким образом она может ему помочь? Она сама бродила словно в потемках. Куда ни ткнешься — полная мистическая белиберда. Только результатами этой потусторонней нелепицы были два вполне реальных трупа. А также вполне недвусмысленное предупреждение, что опасность может грозить и им самим. Нет, на самотек это дело пускать она не собиралась. Только какими сведениями она располагала? Список ее достижений особой полнотой не отличался. С полной уверенностью она могла утверждать, что убийства совершил один и тот же человек или одни и те же люди. Это во‑первых, а во‑вторых, все указывало на связь преступлений с замком Грезель. А если продолжить логический ряд, то что было самым интересным и загадочным в истории замка Грезель? Сокровище тамплиеров? Но ни в одной легенде ни о чем подобном не говорилось. Зато все в один голос твердили о таинственной Черной Королеве. Вот с нее и следовало начать.