— Не говорите глупостей. Вам повезло, что я забыла здесь бабушкин дневник. Иначе я не вернулась бы сюда и вы были бы мертвы.

— Как вы вошли? — спросил торговец, все еще не пришедший в себя.

— Дверь была открыта. Я услышала шум и подумала, что вы развлекаетесь со своей служанкой. Но оказалось, что этот тип собирался вонзить в вас кинжал.

— Мне надо смыть кровь и одеться.

— Хорошо, но сначала помогите мне связать его. Не знаю, убила я его или только оглушила.

— Давайте проверим. — И египтянин сильно пнул отца Лауретту в бок.

Раздался чуть слышный стон, и Афдера облегченно воскликнула:

— Здорово! Я никого никогда не убивала.

— А я убивал и с удовольствием записал бы на свой счет этот кусок дерьма.

Бадани вышел, вернулся со шнуром от шторы и быстро связал руки монаха за его спиной.

— Обыщите его, а я пока умоюсь и оденусь. У меня двоюродный брат служит в полиции. Я попрошу его заняться этим подонком. После одной ночи, проведенной в тюрьме, у него пропадет охота убивать, да и ходить в уборную тоже.

Афдера обшарила карманы незнакомца. Там не было ничего, никаких бумаг или вещей, которые навели бы на след. Лишь во внутреннем кармане пиджака нашелся кусочек ткани. Девушка осторожно, кончиками пальцев вытащила его и положила на ладонь. В центре матерчатого восьмиугольника было начертано: «Готов к мукам во имя Господа».

Когда Бадани снова появился на кухне, убийца начал приходить в себя.

— Давайте оттащим его в гостиную и посадим в кресло. Надо последить за ним до приезда брата. Тот сделает все, что нужно.

Они взяли отца Лауретту под мышки и отволокли в гостиную.

— А теперь, пожалуйста, принесите мне чаю. Надо успокоиться и подумать, как поступить с этим мерзавцем, — попросил Бадани девушку и принялся снимать со связанного человека ботинки и носки.

На кухне повсюду виднелись следы крови. Афдера слышала, как в гостиной торговец бил своего врага по пяткам чем-то вроде хлыста и приговаривал:

— Говори, скотина! Кто тебя послал?

Но тот повторял лишь одно:

— Incertu exitu victoriae, indivisa manent. Animus hominis est immortalis, corpus mortale.[20]

Афдера вернулась в комнату, и допрос прервался. Но когда она подавала Бадани чай, человек в черном вдруг вскочил на ноги, разбил стекло и выбросился в окно, крикнув напоследок:

— Etsi homines falles deum tamen fallere non poteris.[21]

Бадани с Афдерой выглянули наружу и увидели, что тело его лежит на земле в луже крови.

— Теперь тут нужен не мой брат, а могильщик, — изрек торговец.

— Пожалуй, да.

— Поезжайте к себе в отель, а я вызову полицию. Ни о чем не беспокойтесь. Я знаю, что надо делать в таких случаях.

— Но я не могу оставить вас одного.

— Вы спасли мне жизнь. Не будь вас, этот тип зарезал бы меня. Моя жена, дети и родственники бесконечно вам обязаны. Теперь я хочу кое-что сделать для вас. Возвращайтесь в отель и сразу же звоните, если вам что-то понадобится. Я перед вами в неоплатном долгу.

— А вы что будете делать?

— Не волнуйтесь. У меня, как у всякого копта, много родственников здесь, в Каире. Кто-нибудь из двоюродных братьев приютит меня. Уезжайте, пока не явилась полиция. Позвоните мне из Европы и скажите, удалось ли встретиться с Колаяни.

Афдера подхватила дневник, на прощание чмокнула Бадани в щеку и направилась к выходу. Торговец подмигнул ей.

Ватикан

— Ваше преосвященство, мне надо срочно поговорить с вами.

— В чем дело? — осведомился кардинал, взглянув на часы. Рядом с ними на столе стоял белый телефон. Льенар мог снять трубку и напрямую связаться с Папой.

— Звонил наш брат, отец Рейес…

Льенар перебил своего секретаря и велел ему немедленно приехать.

— Скоро буду, ваше преосвященство, — пробормотал тот.

Через час запыхавшийся Мэхони предстал перед Льенаром. Кардинал был в пижаме, поверх которой накинул красный шелковый халат. На левой стороне его был вышит крылатый дракон — эмблема рода Льенаров.

— Почему в этой части дворца всегда так холодно? — пожаловался кардинал и поднял воротник халата. — Итак, монсеньор Мэхони, что у вас за срочное дело?

— Fructum pro fructo.

— Silentium pro silentio.

— Звонил отец Рейес из Египта. У нас потери.

— Кто?

— Отец Лауретта. Ему поручили расправиться с торговцем древностями, через руки которого прошла книга Иуды.

— Как стало известно, что отец Лауретта мертв?

— Отец Рейес видел, как он выбросился из окна шестого этажа.

— А почему Рейеса не было рядом? Я ведь прямо приказал самым опытным братьям опекать новичков, пока те не смогут действовать одни. В чем был допущен просчет? Я хочу знать это как можно скорее, — произнес Льенар с суровым лицом, потом закурил сигарету и принялся созерцать площадь Святого Петра, окутанную вечерними сумерками.

— Насколько я понимаю, задание было простым. Отец Рейес отправил отца Лауретту, чтобы тот сам расправился с этим коптом. Похоже, в последний момент вмешалась эта девица, Афдера Брукс. Отец Рейес думает…

Кардинал жестом прервал объяснения Мэхони:

— А девочка-то оказалась хитрее, чем мы полагали. Но оставим ее. Разрешите напомнить вам, мой верный Мэхони, что члены братства не должны думать. Они обязаны лишь исполнять приказы, отданные во имя Его Святейшества и истинной веры. Я и только я вестник Господа, а вы его карающая десница здесь, на земле. Отцу Рейесу следовало не думать что-то там себе, а беречь отца Лауретту. Roma locuta, causa finita.[22]

Секретарь в знак почтения опустил глаза.

— Каковы будут приказания, ваше преосвященство?

— Отцу Рейесу приказываю возвращаться в Венецию и ждать новых распоряжений в Казино дельи Спирита. Пусть молится и беседует с Господом. Настало время позвать отца Альварадо. Он один займется теми людьми, с которыми встречалась Афдера Брукс. Отец Понтий и отец Корнелиус отправятся вслед за ней в Берн.

— А что делать с этим коптом?

— Надо выждать. Запасемся терпением, пока не представится новая возможность. De duobus malis minus est semper eligendum.[23]Проследите, монсеньор Мэхони, чтобы больше не было подобных просчетов. Господь умеет не только награждать, но и карать. Не забывайте об этом.