— Вот это секач! — восхищённо оценил размеры кабана помощник. — Я таких и не видел никогда!

— Ты много чего в жизни не видел, — усмехнулся старший. — Ага! Значит, я ещё не ослеп! И видений у меня тоже пока нет. Древки, конечно отломились…

Он вытащил из сумки небольшие щипцы и с некоторым трудом выдернул слегка согнутый наконечник стрелы из передней ноги вепря. Внимательно осмотрев его, старший лучник взялся за тот, который торчал из глазницы, и хмыкнул:

— С такими ученики на уток ходят… Как-то несерьёзно!

— Так ведь прямо в глаз!

— Случай, — отмахнулся старший лучник и убрал наконечники стрел вместе с клещами в сумку. — Наших пока не отзывай, но по всему видно, что охота сегодня окончена.

* * *

В предопределённости Судьбы нет добра или зла. И все знают, что она бьёт наотмашь. Но это лишь потому, что никто не обращает внимания на её лёгкие тычки, направляющие к переменам.

Ведь почему-то лошадь Меганы метнулась в сторону и побежала прямо к реке, с хрустом ломая копытами опавшие ветви деревьев? И по какой-то причине герцог погнался именно за одиноким всадником, хотя прекрасно видел, что на опушке их было трое…

Баронесса попала в ловушку. Лошадь вынесла её на полоску каменистого берега, зажатую между скалой и принесёнными рекой от водопада сучковатыми стволами. Мегана спешилась и стала печально смотреть на недостижимый противоположный берег. В воду она не полезла бы ни за что — так и не научилась плавать. А погоня стремительно приближалась…

Герцог Кайрис вылетел из леса и так осадил лошадь, что камешки, вылетевшие из-под копыт, с брызгами посыпались в воду. Он соскочил с лошади и в ярости бросился к лучнику:

— Сейчас я научу тебя хорошим манерам, гадёныш!!!

Резким ударом он сшиб берет с головы лучника, и по плечам обидчика рассыпались золотые локоны. А герцог вдруг начал заикаться:

— Йа… К-как… Э-эт-та…

Мегана повернула голову, посмотрела в глаза герцога Кайриса и со вздохом произнесла:

— А у вас, Сайрил, я смотрю, с манерами совсем плохо.

— Ба… Бу-у… Ба-ро-нес-са!

— Я помню, что я баронесса Арлей, герцог Кайрис!

И к герцогу неожиданно вернулся дар речи.

— О, досточтимая баронесса Арлей! Я не знаю, как мне заслужить ваше прощение?! Хотите, я утоплюсь?! Прямо сейчас! Или разобью голову об эту скалу?!

— Мне-то что с того? — пожала плечами Мегана.

В её голосе сквозили спокойствие и уверенность, более свойственные старшей сестре.

— Ну что же мне сделать?! О, как вы прекрасны!

Герцог рухнул на колени перед баронессой, очень осторожно завладел её рукой и поцеловал кончики пальцев.

— Отпустите мою руку…

Вот только сказано это было таким тоном, что даже самый безнадёжный глупец просьбу не выполнил бы ни за что.

— О! Какая кожа! — бубнил герцог между поцелуями, и уже гораздо тише: — Эти ручки могут так много!

— Прекратите, Сайрил… — простонала Мегана и попыталась отнять руку у герцога.

Но усилие, с которым она вырывалась, не предусматривало победы. Да и герцог возбудился не на шутку и со своими поцелуями добрался уже до тыльной стороны ладони. Правда, здесь он заметил блеск браслета на запястье и на мгновение остановился. Но лишь на мгновение! Он зажмурился и в ожидании страшного удара продолжил восхождение своих губ.

— Сайрил! Нас могут увидеть!

— Ну и Пустошь им в помощь!

Герцог осторожно повернул руку баронессы, поцеловал бугорок в основании большого пальца, ладошку…

— Никогда не думал… — Поцелуй. — Что такая нежная ручка… — Поцелуй. — Способна столь точно… — Поцелуй. — Выпустить стрелу из лука!

В каком-то смысле ладонь Меганы закончилась — не осталось мест, не обследованных губами герцога. Браслета он уже не боялся, но целовать ни золотую поверхность, ни кожу куртки не стал. А раздевать девушку на первом свидании, да ещё и в таком месте, в голову герцогу и не приходило.

— Встаньте, Сайрил, и объяснитесь!

Герцог поднялся на ноги и вновь обрёл навыки заики:

— Я… Я хотел бы… Только…

— Что за стрела, Сайрил?! — очень естественно возмутилась Мегана.

— Я… — Герцог щёлкнул пальцами, подзывая лошадь, и указал на седло: — Сами видите! Стрела обломилась в лесу. Но если бы на два пальца выше… — И зябко передёрнул плечами.

Мегана сразу узнала наконечник в луке седла. Лошадь герцога в глазах вдруг расплылась в белесое пятно, внутри живота появился дрожащий студень, а ноги подкосились. Она бы упала на камни, но герцог обхватил руками её талию, прижал к себе.

— Что случилось, Мег?! — дрожащим голосом спросил герцог.

Мегана открыла глаза и судорожно всхлипнула:

— Я… Сайрил… Я стреляла в кабана…

Её голова упала на грудь герцога, и он с дурацкой улыбкой на лице сказал:

— Ты попала почти точно, Мег… Я прикажу оправить этот наконечник в золото и буду всегда носить его!

А вот выше по течению реки Судьба ничего не смогла сделать. Ведь всем известно, что Судьба женского рода, а значит, против решений женщины она бессильна. Хотя ловушка, в которую угодили Тиана и Чир, оказалась отменной. Песчаный берег, а с обеих сторон громоздились завалы из сучковатых брёвен. Ну, и королю не пришлось испытать шок, выпавший на долю герцога, — Тиана, спрыгнув с лошади, сразу сняла берет. Теперь она с вызовом смотрела на удивлённого короля, а их величество медленно слез с лошади, похлопал её по морде… И всё это — лишь бы собраться с мыслями. Чир поклонился, но глаз от короля не оторвал, готовый вступиться за баронессу.

Эту картину и застал шут, немного отставший от короля. Своё отношение к происходящему господин Бари выразил просто:

— Ну, меня-то после вчерашнего этим не удивишь! Мое почтение, досточтимая баронесса Арлей! А вы, юноша, — поманил он пальцем Чира. — Пойдёмте отсюда. И лошадь свою не забудьте. — Шут повернулся к королю и с поклоном добавил: — Мы уходим, ваше величество, и будем ждать на опушке. Но охрану забрать не могу!

Наконец король, как ему показалось, нашёл нужные слова.

— Сегодня вы спасли мне жизнь, баронесса!

— Вы не точны, ваше величество, — улыбнулась Тиана. — Стреляли все трое, а значит, и виновны все.

— Я ни слова не сказал о виновности! — повысил голос король и осёкся. — Прошу прощения, баронесса. Сегодня очень странный день… На меня впервые вышел секач. Да какой! И я был бы растоптан, если бы не вы…

— Мы, — поправила баронесса.

Но король, как будто её не услышал.