— Я бы на вашем месте отправился спать, — обернулся ко мне один из офицеров. — Это может затянуться на много часов…

Я решил последовать мудрому совету — покинул капитанский мостик и, спотыкаясь, побрел по шкафуту.

Затем спустился на нужную палубу и направился к своей каюте.

— Разбудите меня, когда бой начнется, — попросил я морского пехотинца, приставленного мне в качестве денщика.

— Обязательно, сэр.

Я вскарабкался на свою койку, но долго еще ворочался, не в силах заснуть. Судя по всему, стальные переборки линкора служили недостаточной защитой от волнующей атмосферы этой таинственной ночи. Я, во всяком случае, никак не мог отделаться от тревожного ощущения надвигающейся угрозы. Лежал, чутко прислушивался к тому, что творилось на палубе. Впрочем, ухо мое ловило лишь обычные шумы — приглушенное гудение двигателей и жалобное поскрипывание деревянных деталей. Сквозь волны наплывающего сна мне почудилось какое-то непривычное вкрапление металлических звуков: что-то тикало, бряцало и погромыхивало. Я продолжал внимательно прислушиваться. Если бы двигатели внезапно заглохли, я, наверное, смог бы разобрать шаги дежурного пехотинца, который совершал ночной обход постов.

3

Бух-бух-бух!

— Сэр!

— Кто там? — вскинулся я.

Щелкнул выключатель, электрический свет залил каюту, и я увидел своего пехотинца. На шее у него болтался защитного цвета противогаз.

— Приступаем к боевым действиям, сэр.

— Который час? — поинтересовался я.

— Три утра, сэр.

Я натянул одежду и поспешил на палубу, чтобы не пропустить ночной бой, который мне так хотелось увидеть. Трап, по которому я всегда поднимался, оказался запертым. Пришлось воспользоваться лазом, изрядно смахивавшим на обычный канализационный люк. Выбравшись на палубу, я обнаружил, что луна скрылась за облаками. Ежась от утренней прохлады, я в потемках побрел к капитанскому мостику. По дороге я то и дело натыкался на темные фигуры моряков, группировавшихся вокруг зенитных орудий. Огромные стальные башни плавно поворачивались во все стороны — сразу видно, что хорошо смазаны. Внутри них находились другие люди — так называемый орудийный расчет. Все это — и темный корабль, безмолвно скользящий по морским волнам, и люди, подобно сказочным гномам, скорчившиеся возле светящихся дисков — выглядело нереальным.

Просто какая-то история с привидениями! Я огляделся по сторонам, желая убедиться, что все это мне не снится. Но нет: впереди, как и полагалось, маячила серая громада флагманского корабля. А за спиной вздымалась гигантская тень, очертаниями своими напоминавшая кафедральный собор со шпилем — наш сосед по кильватерной колонне. Вдалеке же скользили едва различимые тени сопровождавших нас эсминцев.

Трудно вообразить себе нечто более зловещее и устрашающее, чем затаившаяся в ночи эскадра военных кораблей. Не дай бог какому-нибудь невинному торговому судну наткнуться в темноте на стаю этих хищных гигантов! Смертоносные жерла орудий ни минуты не находятся в покое — стволы все время вращаются, отыскивая свою жертву. Их жуткие пальцы постоянно обшаривают небеса, опускаются в море и вновь восстают, пока наконец не нащупают то, что искали.

— Вам лучше здесь не стоять, — вдруг раздался негромкий голос за моей спиной. — В ночной неразберихе всякое может случиться. Давайте пройдем на мостик.

Одна из невнятных теней внезапно зашевелилась, обрела очертания и, приблизившись ко мне, оказалась молодым артиллерийским офицером. Он шел впереди, судя по всему, свободно ориентируясь в непроглядной тьме.

Я покорно двинулся следом. По пути выяснилось, что корабль, который выглядел совершенно безлюдным, на самом деле полон скрытой зловещей жизни. Из стальных башен доносились тихие голоса: это сидевшие в них люди считывали показания дисков и докладывали ситуацию в латунные трубки.

Мы благополучно добрались до лесенки, ведущей на капитанский мостик.

Если вы плохо справляетесь с нервным напряжением, вам лучше держаться подальше от этого места. Ибо во время ночного боя именно здесь, на мостике, располагается мозговой центр всего корабля. И одновременно средоточие всех его нервов. Именно здесь зарождаются приказы, в соответствии с которыми стальная громада замедлит ход или, наоборот, рванет за горизонт. Одно лишь слово — и девять тонн смерти устремятся в сторону противника.

Я смотрел на горстку людей, собравшихся на капитанском мостике и на фор-марсе, и понимал: они — единственные, кто хоть что-то видит на поле боя. Остальная тысяча человек, находящаяся под палубой и внутри орудийных башен, вынуждена им слепо повиноваться. Вся информация о ходе боя поступает к ним в виде голоса в переговорном устройстве или же перемещения стрелочки на блестящем диске. Люди, запертые в стальных башнях, лишь загружают смертоносные снаряды в жерла орудий, но не они стреляют! Электрический сигнал о том, что снаряд загружен, поступает от них к другим людям, а те уже производят залп. Эти самые люди — артиллеристы — тоже сидят взаперти на своем посту и, соответственно, не знают, насколько удачным оказался выстрел.

Их задача заключается в том, чтобы развернуть орудие под определенным углом, зарядить его и доложить состояние «готовность». То же самое можно сказать и о команде, обслуживающей торпедный отсек. Они и вовсе сидят ниже ватерлинии и при всем желании не могут контролировать ситуацию. Все, что от них требуется — это беспрекословное (и максимально точное) исполнение приказов, поступающих сверху.

А значит, вся ответственность ложится на плечи тех, кто находится на капитанском мостике. Именно здесь принимаются решения, определяющие исход сражения.

Сюда постоянно прибывают гонцы с донесениями. Из переговорных трубок то и дело доносятся зловещие, надтреснутые голоса из глубин корабля. Офицеры стоят, пристально вглядываясь в ночные бинокли, и время от времени бросают отрывистые малопонятные фразы. Здесь, на мостике, собрано множество навигационных приборов.

Светятся круглыми дисками путевые репитеры гирокомпасов — в темноте кажется, будто они таращат свои глазища и гримасничают.

— Прямо по курсу, сэр! Эсминцы в действии!

Действительно, вдалеке, у самой кромки горизонта промелькнула вспышка осветительного снаряда.

Темные фигуры на мостике внимательно наблюдали.

— Крейсера в действии, слева по борту!

Новые вспышки в указанном направлении. Затем с темной палубы раздался взволнованный голос гардемарина:

— Справа по борту подозрительный объект, сэр!

Я посмотрел направо, но ничего не увидел. Как ни странно, сообщение курсанта не вызвало никакой реакции. Пару секунд спустя юношеский голос прозвучал снова — на сей раз он прямо-таки дрожал от нетерпения:

— Справа по борту подозрительный объект, сэр!

Старшие офицеры на мостике наконец-то обратили внимание на юного моряка.