века, на Лобном месте лежал убитый Лжедмит-рий в овечьей маске и с дудкой, сунутой ему в руки, отсюда нижегородское ополчение пошло штурмом на засевших в Кремле поляков. С этих стен на пылавшую Москву хмуро глядел обреченный Наполеон».

К сказанному остается добавить, что с высоты куполов храм видел и другие незабываемые события московской жизни, связанные, в частности, с Соляным бунтом, Медным и Стрелецким. На полотне Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни» собор - такой же главный персонаж сцены-трагедии, как рыжебородый стрелец, Петр I, кремлевские башни…

Погружаясь в более отдаленную историю, вспомним, что в соборе хранилась государственная казна. С этим было связано крупнейшее происшествие XVI века, когда несколько лихих голов подожгли во многие местах Москву и, воспользовавшись суматохой, попытались ограбить, проникнув в собор, государственную казну, «ибо в те поры была велия [велика] казна». По этому поводу в московской «Летописи многих мятежах» сказано: «Их всех переимаху и пыташа. Они же в том все повинишася. Князя Василья и Петра Байкова с сыном на Москве казнили, на Пожаре, и главы их отсекаша, а иных перевешали, а достальных по тюрьмам разослаша». То, что не удалось нескольким доморощенным ворам, свершилось в Смутную пору, когда дворцы Кремля, храм Василия Блаженного да и вся Москва были подвергнуты опустошению и грабежам.

Внутри собор суров и лаконичен. Обходя его бесконечные приделы, легко представить себе здесь, вот в этих переходах, Ивана Грозного, опирающегося на костяной жезл, и Бориса Годунова, напоминавшего хищную птицу, и щеголеватого Дмитрия Самозванца, и путешественника Адама Олеария, и Наполеона, приказавшего взорвать собор…

В архитектурной книге страны, в ее каменной летописи собор Василия Блаженного - великая страница. Историк И. Е. Забелин писал: «Известный всему свету этот памятник по своей оригинальности занял свое место в общей истории зодчества и вместе с тем служит как бы типической чертой самой Москвы, особенной чертой самобытности и своеобразия, какими Москва, как старый русский город, вообще отличается от городов Западной Европы. В своем роде это - такое же, если еще не большее, московское, притом народное диво, как Иван Великий, Царь-колокол, Царь-пушка. Западные путешественники и ученые-исследователи истории зодчества, очень чуткие относительно всякой самобытности и оригинальности, давно уже оценили по достоинству этот замечательный памятник русского художества».

Каждый впервые приезжающий в Москву всегда идет на Красную площадь, испытывая неодолимую притягательную силу исторического места. Радугой в московском небе горит, подобно негасимому пламени, старый собор, воплощающий в себе вечную красоту, могущество и народное представление о прекрасном. Недаром зарубежный архитектор, увидев собор Покрова, сказал, что его выразительные рельефы, разнообразие форм и цвета разрывают зимние белые туманы, и перед взором предстает великолепный ансамбль прекрасной гармонии и большой силы. В 1979 году летом, когда проходили очередные восстановительные работы, на леса, к знаменитым куполам, часто поднимался опрятный человек. Журналисты поинтересовались, сколько ему лет - так молодо он, даже не всходил, а взлетал на высоту. Оказалось - 80 лет! Потомственный москвич Александр Иванович Кудрявцев, прораб участка, ответил им: «Работа стареть не дает. Трудиться над восстановлением такого сказочного памятника - счастье».

Можно сказать и о том, что Москва обрела свой законченный общерусский облик с появлением здания-исполина.

Вот, например, как описывает свое впечатление константинопольский патриарх Иеремий II, посетивший Москву в 1588 году:

«Это был не город, а скорее громадный, раскинувшийся вплоть до самых пределов горизонта монастырь. Глаз разбегался, желая пересчитать колокольни и вызолоченные, посеребренные или лазурные, звездами испещренные главы церквей, поднимающиеся к небу. На каждой из бесчисленных церквей сверкали пять металлических куполов. Между церквами виднелось множество кровель, выкрашенных по большей части в зеленую краску, что придавало городу вид медной зелено-серой шахматной доски. Здесь можно было различать несколько концентрических, мелкозубчатых оград с возвышающимися на них чрез известные расстояния башенками, совершенно как в городах отдаленной Азии. Та из этих оград, которая составляла центр остальных, заключала в себе треугольную площадь Кремля, господствующего над Москвою наподобие акрополя греческих городов. На этой площади привлекали взор выкрашенные в белую краску храмы со множеством раззолоченных глав и крестов; тут же виднелись, между прочим, постройки теремового дворца, с их совершенно еще свежею эмалированною штукатуркою. Затем, несколько вправо от Кремля и книзу от его ограды, глаз невольно переносился на церковь Василия Блаженного: этот монумент, представляющий собою кучу поставленных одна на другую церквей, поднимался наподобие фантастического животного, с своими разноцветными, чешуйчатыми кровлями, с своими двенадцатью разубранными множеством привесок главами, которые могли напоминать нашим грекам каук, огромный парадный тюрбан пашей и янычар. Между церковью Василия Блаженного и святыми воротами Кремля виднелась Красная площадь, с виселицами Ивана Грозного. Переходя от центра города к его окружности, взор за второю каменною оградою уже не различал ничего более, как только лабиринт переулков и беспорядочно наставленных домов да деревянные, ярко раскрашенные избы, терявшиеся в садах, изрезанных прудами. На краю горизонта и на крутых берегах реки этот благочестивый и воинственный город опоясывался рядом больших, защищенных валами монастырей, представлявших собою крепости, служившие для молитвы и для войны. Монахи этих монастырей посвящали свое время храму и воинским упражнениям в ожидании татарских полчищ. И над всею этою необъятною панорамой носился гул сотни колоколов, так что и на ухо, как на глаз, город производил впечатление скорее гигантского монастыря, чем столицы с ее кипучею человеческою деятельностью».

Памятник живет и сегодня и поэтому нуждается в заботах. Вот как об этом сообщала в хронике «Вечерняя Москва»:

«На площади свыше 10 тысяч квадратных метров нужно выкрасить надежной краской каждый торец кирпича, «пройти» белым цветом каждый шов кладки. Не менее сложна работа маляров на куполах.

С собора смыты наружные росписи XIX века. Их заменит живопись, созданная по образцам XVII столетия. Бригада художника-реставратора А. Силина уже расписала заново часть стены, обращенной к Москве-реке. Орнаментальные узоры и изображения цветов стали изящнее, чем прежде. Для росписей используются лучшие краски, изготовленные по специальному заказу в Ленинграде.

В радужном убранстве памятника вновь засверкают промытые муравленые плитки на шатрах и шатриках. Сегодня завершено покрытие черепицей первых пирамид кровли.

Работы на уникальном объекте ведутся под руководством известного архитектора, заслуженного работника культуры РСФСР Н. Соболева, который полвека жизни посвятил драгоценному памят пику».

Меняются поколения, а чудный собор, собор - цветок каменный, недвижно и вечно стоит в центре Москвы. Переливается крытая галерея красным, голубым, оранжевым, синим, зеленым.

Свет-улица

Никольская улица, протянувшаяся от стены Китай-города к просторам Красной площади, может быть названа улицей русского просвещения.

Рождение первой