Этот выход был исключительно важным для Чарли и для меня, причем у нас было очень мало ценной информации о том, как именно живется человеку вне космического корабля. Русские не сообщали, что случилось с Леоновым, и успех Эда Уайта привел нас в состояние опасной эйфории. Если бы мы повнимательнее прочитали выводы из послеполетного разбора с ним, мы бы поняли, что, невзирая на отличные фотографии, Эд настолько перегрелся, пытаясь влезть обратно в корабль и закрыть люк, что остывал потом в течение нескольких часов.

Впрочем, Дейв Скотт должен был провести длительный выход из «Джемини-8», который, если все пройдет по плану, мог вовремя дать множество новой информации для работы Чарли. В свою очередь, она проложила бы путь к будущим выходам, в том числе и к моему на «Джемини-12».

Мы с Чарли засучили рукава и стали работать. Мы планировали преодолеть те проблемы, с которыми столкнулся Эд, старомодным методом грубой силы, потому что никакой альтернативы у нас не имелось. У астронавтов никогда не было официальной программы физической подготовки, потому что Дик ожидал, что мы сами предпримем всё необходимое, чтобы всегда оставаться в форме. Это было частью работы, и мы упражнялись в свободное время – играли в гандбол, потели на тренажерах или отжимались от пола в отеле. Философия Дика состояла в том, что если человек не болеет за свое дело в достаточной степени, чтобы оставаться на пике умственной и физической формы, то его можно легко заменить. Мы с Чарли занимались с тяжестями почти каждый день, наращивая мускулы верхней половины тела, и вскоре получили предплечья киношного вида. Он и я ходили по Отделу астронавтов, все время сжимая теннисные мячи. Эти пушистые маленькие шарики раздражали наших коллег. Завидуйте молча – у меня впереди выход!

И наконец, как будто мне и без того не хватало волнительных событий, ВМС США произвели меня в звание лейтенант-коммандера, причем досрочно, после всего девяти лет выслуги и пяти лет в звании лейтенанта. Было приятно, что причиной для продвижения оказалась моя работа в качестве военно-морского офицера, а не астронавта. В 31 год я чувствовал, что заслужил новый золотой листок на свой воротничок.

В штаб-квартире NASA и среди руководства Центра космических кораблей при закрытых дверях обсуждались тревожные доклады разведки. Утверждалось, что русские готовятся совершить в ближайшие несколько месяцев в космосе нечто новое, быть может даже попытаться отправить пилотируемую ракету в облет Луны до того, как мы сумеем добраться туда[53]. Как следствие, мыслители из NASA выдвинули идею опередить их, послав «Джемини-12» к Луне, если все испытания в первых 11 полетах пройдут успешно. Планы пяти последних полетов уже включали стыковку с ракетой «Аджена», запускаемой на орбиту раньше корабля. Наши инженеры нашли, что они могут увеличить тягу «Аджены»[54] до такой степени, чтобы последний «Джемини» мог полететь в дальний космос. Теоретически выходило, что, когда «Джемини-12» достигнет орбиты и состыкуется с «Адженой», более мощный двигатель придаст ей достаточную скорость, чтобы забросить корабль на траекторию, на которой он один раз пройдет над обратной стороной Луны. Они рассчитывали на «эффект пращи», вследствие которого лунная гравитация должна была отклонить корабль обратно к Земле и позволить ему вернуться в атмосферу. Эти люди всерьез рассматривали возможность отправить нас со Стаффордом в облет Луны! Оглядываясь назад, я радуюсь, что они сохранили достаточно здравого смысла и признали эту идею негодной. Мы и близко еще не подошли тогда к возможности послать экипаж в путешествие длиной 750 000 км.

Однако никто из нас не разглядел другой проблемы, гораздо более близкой – этой самой установки маневрирования астронавта. Когда мы с Чарли впервые увидели AMU, мы посмотрели друг на друга вытаращенными глазами. Хм-м-м… ВВС США создавали AMU к тому славному времени, когда их задача будет в том, чтобы господствовать в небесах и летать над строящимися космическими станциями, спасая заблудившихся астронавтов и перемещаясь между разными кораблями. Возможность использовать установку для того, чтобы отправить человека к вражескому спутнику и вывести его из строя, на публике не упоминалась, поскольку предполагалось, что мы не думаем о милитаризации космоса.

AMU к этому времени разрабатывалась уже семь лет. Она выглядела как сундук высотой 90 см и шириной 60 см. На Земле сама установка весила 61 кг, и ее еще должны были заправить 14 кг топлива и кислорода. Она получилась настолько большой, что в космос ее предполагалось доставлять в сложенном состоянии, подобно складному стулу для выезда на природу, на кормовой части конического корабля «Джемини». В невесомости масса и прямоугольная форма AMU никакого значения не имели.

Астронавту предстояло добраться до этого места, подготовить и проверить AMU, сесть на маленькое седло типа велосипедного, зафиксироваться на этом серебристо-белом ящике и спланировать на нем с корабля в космос, управляя с помощью ручек, вмонтированных в подлокотники. Чарли и я провели руками по всему этому нагромождению клапанов, рычагов, приборов и трубопроводов и принялись более внимательно осматривать то, что называлось системой управления и перемещения. Сопла дюжины двигателей, работающих на перекиси водорода, располагались по углам конструкции, они должны были выдавать порции газа, чтобы стабилизировать устройство и придавать нам движение в космосе. Эти небольшие реактивные сопла выплевывали раскаленный газ, причем некоторые из них крепились аккурат над нашими ушами, а другие смотрели вниз от ягодиц. В одном из первых проектов было даже сопло, которое должно было работать прямо между ногами астронавта! Разумеется, сказали мы. В чем проблема, мы полетим на этой штуке.

Это означало, что портнихи и портные в Вустере должны были сделать для меня и для Чарли пару специальных скафандров, потому что стандартный G4C, ясное дело, не подходил к случаю, когда реактивные двигатели пыхают рядом с задницей астронавта.

Вот что нам предстояло носить:

1. Кальсоны. Белое хлопковое нижнее белье со специальными карманами на поясе для биомедицинской аппаратуры. Датчики размещались по всей груди и по животу.

2. «Комфортный» слой из голубого нейлона.

3. Черная гермооболочка из нейлона, покрытого неопреном.

4. Фиксирующий слой – «кольчуга» из дакрона и тефлона, отчасти похожая на настоящее одеяние рыцаря, которая удерживает гермооболочку и придает ей форму.

5. Семь (по счету!) слоев алюминизированного майлара с прокладками между ними для тепловой защиты.

6. Специальный слой для защиты от попадания метеорных пылевых частиц.