Такое время подошло, как считал Гончаров, в конце 1950-х годов.

Работа продолжалась несколько месяцев и была доведена до генеральных репетиций. Перед самым выпуском режиссер принял решение спектакль не показывать: он увидел, что его постановочное решение, отличавшееся масштабностью, невозможно по-настоящему воплотить на тесной и плохо оборудованной сцене (театр тогда играл в малоприспособленном помещении на Спартаковской улице); но главное – оказалось, что хорошая и опытная актриса, готовившая центральную роль, не обладала необходимым драматическим темпераментом. Режиссер предпочел закрыть спектакль, нежели показывать его в несовершенном виде.

Двадцать лет спустя после первой попытки Гончаров вернулся к «Леди Макбет Мценского уезда» и поставил ее как выпускной спектакль руководимого им курса ГИТИСа. Спектакль вобрал в себя отдельные находки прошлой работы, но в целом концепционно и стилистически отличался от нее.

Показанный несколько раз на Малой сцене Театра имени Вл. Маяковского, студенческий спектакль вызвал интерес и явился для режиссера проверкой найденного решения. Отзывы критиков и театральных специалистов утвердили Гончарова в правомерности его прочтения Лескова, и он решил осуществить «Леди Макбет Мценского уезда» на сцене театра.

Все необходимые для этого условия были налицо: творческий и производственный потенциал одного из ведущих театральных коллективов, его высокая постановочная культура и, что самое важное, одаренная актерская труппа. Режиссер до времени не объявлял состав исполнителей, и актеры, как водится, называли в качестве будущей Катерины Измайловой то одно, то другое имя, отмечая при этом, что очевидной исполнительницы заглавной роли в театре нет».

В книге Виктора Дубровского, из которой взята приведенная цитата, говорится о том, что при распределении, к удивлению многих и самой актрисы, в первую очередь на роль Катерины Львовны Измайловой была изначально назначена Наталья Гундарева. И здесь Виктор Яковлевич, вероятно, опирается на слова самого А. А. Гончарова из «Режиссерских тетрадей»: «Еще двадцать лет назад, когда я довел до генеральных репетиций, но не выпустил в Театре на Малой Бронной спектакль, меня поразил образ Катерины Измайловой, что так безоглядно, так бесстрашно бросила все на алтарь своей любви; меня поразила трагическая судьба русской женщины, охваченной пожаром страсти.

Честно говоря, дело тут не только в инсценировке, тогда у меня не было Н. Гундаревой. Ни на Бронной, ни потом в ГИТИСе я не мог осуществить ни инсценировку Дикого, ни свою, над которой начал работать, из-за отсутствия актрисы, способной поднять эту роль. Сергея-то найти было возможно; Катерину Львовну – нет! И только когда в театре появилась Гундарева, я понял, что смогу осуществить свой замысел благодаря богатству одаренности молодой актрисы, только что окончившей в ту пору Щукинское училище».

Ни в коей мере не ставя под сомнение слова биографа актрисы и режиссера спектакля, приведем все же еще одну цитату.

Актриса Театра им. Вл. Маяковского Майя Полянская вспоминает: «Простоев в творчестве у Наташи не было, ведь спектакли шли по многу лет. Но для меня остается загадкой, почему А. А. Гончаров мог года по два репетировать с другими актрисами роль, которую, и все это знали, могла бы прекрасно сыграть только Гундарева. Так случилось с ролью Катерины Измайловой в пьесе по Н. Лескову „Леди Макбет Мценского уезда“. Наташа не жаловалась на судьбу, не выражала неудовольствия, но однажды, когда мы с ней проходили узким коридорчиком перед сценой, приостановилась на некоторое время, прислушалась к тому, как другая артистка репетирует роль Катерины, и беззлобно с тихим удивлением сказала: „Как странно, я есть, а репетирует кто-то другой“. Но все-таки через некоторое время А. А. Гончаров вызвал на репетицию Наташу. И в очень короткий срок, репетиций через двадцать, родился прекрасный спектакль, ставший их общей большой победой».

Вряд ли сегодня так уж важно пытаться понять: кому изменяет память – В. Дубровскому, А. Гончарову или М. Полянской? Не в этом дело, скорее всего, с «Леди Макбет Мценского уезда» произошло примерно то же самое, что и с «Банкротом» – Андрей Александрович Гончаров не сразу увидел в роли Катерины Измайловой Наталью Гундареву, зато она, судя по воспоминанию Майи Полянской, сразу поняла, что может и должна сыграть эту удивительную судьбу, эту трагедию русской женщины.

В одном из интервью Гундарева, не акцентируя на этом внимания, как бы вскользь заметила: «В театре был случай, когда, заменяя внезапно уехавшую актрису, за два дня до премьеры подготовила роль Липочки в „Банкроте“. Похожая ситуация возникла и накануне выпуска спектакля «Леди Макбет Мценского уезда». Впрочем, каждый спектакль – это самоутверждение... (курсив мой. – Н. С.)».

С Лесковым Гундареву связывали, можно сказать, совершенно особые отношения. Еще на втором курсе Щукинского училища она приготовила отрывок из «Воительницы» – мудрый, тонкий педагог Дина Андреевна Андреева очень точно поняла, что нужно юной актрисе: какой характер, какой темперамент. Будучи сама интересной актрисой, игравшей на сцене Театра им. Евг. Вахтангова, Андреева и своих учеников пыталась воспитывать в верности лучшим вахтанговским традициям, в первую очередь она развивала в них такое чувство, как поиск характерности.

Вчерашняя школьница той эпохи, когда произведения Лескова, равно как и Достоевского, в школьную программу не входили, Наталья Гундарева впервые прочитала этого писателя – не только «Воительницу», но и другие повести, рассказы, и была ошеломлена открывшимся ей миром, как был потрясен каждый из нашего поколения, слишком поздно, но от того особенно остро открывший для себя этот космос.

Что могло быть общего между юной Наташей Гундаревой и героиней «Воительницы», Домной Платоновной, кружевницей и свахой, немолодой уже женщиной, человеком поистине трагической судьбы? Об этом в книге Виктора Дубровского написано, как представляется, достаточно верно: «Внутренний мир Домны Платоновны, ее представления о жизни были бесконечно далеки от Наташи, но чуткий педагог видела в Гундаревой черту характера, свойственную и ее героине, которая должна помочь ученице понять природу лесковского образа. Эта черта – активное, заинтересованное отношение к окружающим, стремление к деятельной помощи. Конечно, у Гундаревой это проявлялось по-своему, но не случайно именно она поддерживала на курсе дружескую и веселую атмосферу, ее отправляли к „начальству“ улаживать возникающие конфликты, к ее советам прислушивались – она явно была неформальным лидером курса.

Ссылаясь на эту понятную и, может быть, единственную достойную черту Домны Платоновны, Д. А. Андреева шаг за шагом вводила исполнительницу в изломанный мир психологии старой петербургской свахи.

Студентка второго курса Н. Гундарева так убедительно сыграла эту роль на первом экзамене по мастерству актера, что во время обсуждения ректор, известный режиссер Б. Е. Захава, сказал, что готов выдать Наташе диплом об окончании училища (стенограмм не сохранилось, но так гласят легенды)».

Конечно, уловленная Диной Андреевной Андреевой личностная черта студентки была очень важна для работы. Но было и другое – углубленность Натальи Гундаревой в любой предложенный ей для работы материал. Можно не сомневаться в том, что будущая актриса прочитала не только сочинения Лескова, но и всю доступную критическую литературу о писателе, сумела погрузиться в этот мир, сумела соединить впечатления от прочитанного с впечатлениями о других произведениях той эпохи и из всего этого сплести сложный, противоречивый характер Домны Платоновны.