— Успокойтесь, — наконец твердо сказала Анжелика, видя, что щеки торговца опять начинают вздрагивать. Так душевно с ним давно никто не говорил.

— Надо работать, господин Бурже, — продолжала Анжелика, — а не пугать клиентов своим видом. Посмотрите на себя.

— Да, ты права. — Господин Бурже тоскливо оглядел себя. — Но, думаешь, моя жена была бы довольна, увидев с небес такую вшивую нищенку, как ты?

— Я не вшивая! — гордо воскликнула Анжелика. — Посмотрите, моя одежда хоть и старая, но чистая.

— А ты не знаешь, кто украл мои часы? — ехидно спросил хозяин.

— Вот ваши часы, — Анжелика небрежно протянула завернутые в тряпочку часы. — Я их нашла под лестницей. Наверное, вы их потеряли вчера, потому что были ужасно пьяны. Видите, я не воровка, а могла бы присвоить их себе. Но мне не нужно ворованного.

Анжелика игриво подошла к хозяину. Ночь, проведенная с капитаном, научила ее, как обращаться с мужчинами. Неужели она не сумеет уломать этого толстяка?

— Часы действительно дорогие и красивые, — сказала она тоном знатока.

Лицо лавочника озарилось улыбкой.

— Да, я их купил у одного торговца, который приехал в Париж продавать вино. Он был гасконец, а они имеют дело только с такими коммерсантами, как я. — Он бережно открыл футляр, протер крышку, положил туда часы и сунул себе в карман. Потом вдруг опять уставился на Анжелику.

— Я никак не могу понять, как часы могли выпасть из моего глубокого кармана. Да, я вчера набрался, как свинья. А ты можешь разбираться в вещах, как знатная дама. Но еще вчера ты говорила на таком жаргоне, что у меня выпали последние волосы на голове, — он засмеялся.

— Да, господин Бурже, приятно с вами поговорить, когда вы не сердитесь. Вы так хорошо знаете женщин, — игриво заметила Анжелика.

Торговец, подбоченившись, смотрел на нее.

— Я знаю их, злодеек. Да, но что прикажешь делать с тобой?

Анжелика была выше этого толстяка, и его вид рассмешил ее, но сейчас ее судьба полностью зависела от решения этого человека.

— Почтенный господин Бурже, вы — хозяин, и я сделаю все, что вы прикажете. Если вышвырнете меня с детьми на улицу, то уйду. Но я не знаю, куда идти, а мои малыши умрут с голоду или замерзнут. Думаете, что ваша жена выгнала бы нас? Я останусь в комнате Барбы и не буду вас стеснять, так как у меня будут свои дрова и пища. Мы могли бы помочь вам управлять хозяйством: носить воду, колоть дрова. Я все умею делать, поверьте. Малыши останутся там, наверху.

Она так просила, что он не выдержал.

— Это почему? — возмутился он. — Дети должны находиться на кухне около очага. Спускай их быстро оттуда, или я рассержусь. — Он тяжело повернулся и поднялся в дом.

Как птица взлетела Анжелика в комнату Барбы, где в страхе перед будущим находились ее дети.

Дом господина Бурже был высоким, это строение напоминало башню, а внизу около него была таверна. Эта часть Парижа застраивалась еще в средние века, и старинный стиль архитектуры сохранил свою первозданную прелесть. На каждом этаже башни находилось по две комнаты, а крытые лестницы, казалось могут довести до неба.

На верхнем этаже Анжелика заметила Давида, племянника господина Бурже. Давид учился на повара, а после смерти отца приехал помогать дяде по хозяйству. Ему было 16 лет, и, увидев Анжелику, он почувствовал к ней симпатию. Анжелика не принимала всерьез его ухаживаний. Она шутила с ним, как с мальчиком. От этого Давид краснел и от смущения не мог вымолвить ни слова. И в этот раз Анжелика разыграла поваренка.

— Здравствуй, малыш.

— Я совсем не малыш, мне уже 16 лет, — гордо парировал Давид.

— О, извините меня, господин, я не думала, что могу обидеть вас. — Она потрепала его по щеке, на которой недавно появился юношеский пушок.

Поваренок покраснел до корней волос и забормотал что-то себе под нос. У него были красивые черные глаза, выразительное худое лицо.

Вдруг Анжелика обратила внимание на его акцент. Ей показалось, что звук «р» звучит так же, как его произносят в родной Тулузе.

— Откуда ты родом? — спросила Анжелика, рассматривая его, словно диковинную игрушку.

— Я из Тулузы, — гордо произнес поваренок.

— Из Тулузы! — обрадовалась Анжелика.

Она спросила еще что-то на тулузском наречии. Племянник господина Бурже покраснел от удовольствия.

— А вы из Тулузы? — возбужденно спросил он, от напряжения вытирая пот со лба.

На миг Анжелика почувствовала себя счастливой. Какой контраст — быть одной из знатных дам Тулузы, а сейчас, увидя простого поваренка, так обрадоваться. Поваренок напомнил ей запах цветов, чеснока и обильное солнце этого благодатного края.

— Какой красивый город, — задумчиво сказала Анжелика и, подумав, спросила:

— Почему ты приехал в этот затхлый Париж, где все продается и покупается?

Давид смутился.

— Сначала умер мой отец… — сказал он дрожащим голосом.

«Ох, сейчас расплачется», — подумала Анжелика.

— Отец всегда хотел, чтобы я жил в Париже, около дяди, господина Бурже. Он хотел, чтобы я научился делать лимонад, а потом организовал свое дело. Мой отец всю жизнь проработал бакалейщиком. — Поваренок всхлипнул. — И вот он умер. Погоревав, я приехал в Париж, но и здесь мне не повезло. Моя тетя, жена господина Бурже, скончалась от оспы. Мне никогда не везло.

— Ничего, — успокоила его растроганная Анжелика и ласково погладила по голове мальчика. — Удача придет, надо уметь взять ее.

Давид убежал. В мансарде Анжелика нашла Розину, которая следила за игрой Флоримона и Кантора. Дети весело играли, не обращая внимания на вошедшую Анжелику.

— Я не хочу, чтобы они просили милостыню, как дети парижского «дна», — решительно сказала она.

— А что же ты хочешь, чтобы они делали? — спросила удивленная Розина, привыкшая к жизни на «дне» Парижа.

— Я хочу, чтобы они работали и у них было будущее. Розина, помоги мне спустить детей на кухню. Барба присмотрит за ними.

Кухня, куда они перенесли малышей по приказу господина Бурже, была огромна. Посреди нее пылал камин, у стены стояли большие столы, на одном из которых работала Барба, одетая в белый передник, она готовила для клиентов различные блюда.

«Теперь мои дети будут по крайней мере сыты», — удовлетворенно подумала Анжелика. Она надела Флоримону длинную рубашку, и он бегал по просторной кухне. Что касается Кантора, то он все время дрыгал ножками, как бы освобождаясь от пеленок, в которые его запеленала добросовестная Барба.

— Барба, посмотри, какие у него сильные ножки! — воскликнула Анжелика.

— Это ваш наследник. — Глаза Барбы увлажнились, она украдкой смахнула слезу краем передника. — Как только у меня выдается свободная минутка, я играю с ним, — говорила она. — Кантор меня узнает и строит мне рожицы. Дай бог, чтобы он поправился, — вдруг запричитала она.