С чем же он пришел к Бородину? Вновь обратимся к данным Е. В. Тарле:

«…когда Наполеон подошел к Смоленску, у него было 182 тысячи человек, а когда он подошел к Бородинскому полю, у него было 130 тысяч и 587 орудий. Остальные 52 тысячи были потеряны для Бородинского сражения: 36 тысяч Наполеон потерял в боях под Смоленском, на Валутиной горе, в мелких боях и стычках от Смоленска до Шевардина, а также больными и отставшими, 10 тысяч отправил в подкрепление витебского гарнизона, 6 тысяч оставил в Смоленске. Цифры эти даются также французскими военными историками похода, у которых после критической проверки, собственно, и взял их Клаузевиц». Авторитет Клаузевица для нас поистине несомненен! Это стратег видный, суждения его весомы и истинны.

Но каков же вывод из всего этого?!

Получается любопытно: 120 800 человек противостоят на своей земле 130 000 захватчиков, имея перевес в артиллерийской мощи! В сущности, у Кутузова были, таким образом, все возможности для того, чтобы покончить с Наполеоном там же, у Бородина. Почему же, спрашивается, этого не произошло? Наверное, нам будет проще ответить на этот вопрос, если мы детально познакомимся с ходом самой битвы.

Как уже отмечалось, в этот раз все у Наполеона шло не так, как обычно. «Первый раз в жизни Наполеон в бою не участвовал, – отмечает Мережковский. – Шевардинский редут, где пробыл он весь день, находился в тылу французской армии, поле сражения, заслоненное холмами, плохо было видно оттуда. Император то садился на складной походный стул, то ходил взад и вперед по площадке редута. Каменная скука была на лице его – „летаргический сон“. Жаждал боя, а, когда он начался, едва смотрел на него, едва слушал о нем донесения. Узнавая о гибели храбрых, только уныло отмахивался, как будто думал о другом, другим был занят. Чем? Или просто болен. „С телом моим я всегда делал все, что хотел“. Но теперь ничего не мог сделать. Мир хотел победить и не победил насморка. Сгорбившись, понурив голову, сидел и кашлял, чихал, сморкался. Одутловато-белое, бабье лицо его напоминало „старую гувернантку Марии-Луизы“. Люди и боги ему не простят, что в такую минуту он, Человек, оказался „мокрой курицей“. Но, может быть, ему и не надо, чтобы прощали, – ничего не надо; мир уже не хочет победить: понял, что игра не стоит свеч. „Лет до тридцати победа может ослеплять и украшать славою ужасы войны, но потом…“ – „Никогда еще война не казалась мне такою мерзостью!“

Мог победить и не захотел; оттолкнул Победу, как пресыщенный любовник – любовницу: этого она ему не простит».

Суровый приговор, но справедливость его оспорить сложно.

Картина Бородинской битвы, пожалуй, наиболее детально воссоздана Е. В. Тарле.

Предоставим же ему слово: «Битва началась с нападения дивизии Дельзонна на деревню Бородино. Деревня была в расположении правого крыла русской армии, которым командовал Барклай. Французы вытеснили из деревни стоявших там егерей, и на берегу реки Колочи произошла очень жаркая схватка. Барклай велел сжечь мост через Колочу. Деревня осталась за французами, но это стоило очень больших потерь не только русским егерям, но и пехоте Дельзонна».

Заметим, что еще даже толком не рассвело, а начало битве уже было положено.

«С пяти часов утра самый яростный бой завязался на левом крыле русской армии, где у Семеновского оврага стоял Багратион. Наполеон направил сюда Даву, Мюрата и Нея, которому был подчинен корпус Жюно. Первые атаки были отбиты русской артиллерией и густым ружейным огнем. Маршал Даву упал, контуженный в голову, лошадь под ним была убита».

Это было очень недоброе знамение!

Даву Луи Николя, герцог Ауэрштедтский, был именно тем маршалом Наполеона, чей корпус некогда выстоял под чудовищным напором русских войск на позиции французов в сражении под Аустерлицем, обеспечив тем самым Наполеону самую главную победу в его жизни. Наполеон крайне высоко ценил его, полагая его присутствие исключительно важным для войска. Даву, впрочем, остался жив при Бородино. Маршал скоро оправился от контузии и вернулся в строй, но у императора все же остался крайне неприятный осадок от этого инцидента. Даву, между прочим, был одним из тех, кто сохранил верность Наполеону до конца. Скончался же он 11 лет спустя – и не от боевых ран, а от туберкулеза легких.

Л. Н. Даву. Л. Шарон по оригиналу Л. Обри

Вообще же, согласно Е. В. Тарле: «...в первых же атаках на позиции Багратиона у французов было перебито очень много начальников – несколько генералов и полковых командиров».

Но давайте посмотрим, каким образом разворачивались события в дальнейшем.

«Укрепления вокруг Семеновского, так называемые „Багратионовы флеши“, были сделаны наспех и с технической стороны очень неудовлетворительно, но защита была такой яростной, что об эти флеши с пяти часов утра до 11.30 безуспешно и с ужасающими потерями разбивались все отчаянные нападения французов. Наполеон приказал уже к семи часам утра выдвинуть почти 150 орудий и громить этим огнем Багратионовы флеши. После долгой артиллерийской подготовки Ней, Даву и Мюрат с огромными силами (один Мюрат бросил на флеши три кавалерийских корпуса) бросились на Семеновский овраг и на флеши. Подавляющие силы налетели на дивизию Воронцова, опрокинули и смяли ее, налетели на дивизию Неверовского, смяли и ее тоже. Дивизия Воронцова была истреблена почти полностью, и сам Воронцов был ранен и выбыл из строя. Неверовский сопротивлялся отчаянно, и его батальоны не раз бросались в штыковой бой против напиравшей громадной массы французов.

Мюрат, Ней, Даву послали к Наполеону за подкреплением. Но он отказал, выражая неудовольствие тем, что флеши еще не взяты. Тогда на этом месте закипел кровопролитнейший бой. Багратион и французские маршалы несколько раз отбивали друг у друга покрытые трупами людей и лошадей Семеновские флеши. Для людей, наблюдавших в эти страшные часы князя Багратиона, хорошо знавших его натуру, помнивших всю его карьеру, в которой самое изумительное было то, что он каким-то образом прожил до сорока семи лет, не могло быть сомнений, что на этот раз третьего решения быть не может: или флеши останутся в руках Багратиона, или он сам выбудет из строя мертвым или тяжелораненым. Наполеон тоже не мог и не хотел отступить от своего намерения, твердо решив сначала прорвать русское построение с его левого фланга, а потом направить все усилия на центр. На Багратионовы флеши император направил уже не 130 и не 150, как до сих пор, а 400 орудий, т. е. больше двух третей всей своей артиллерии. Велено было идти на новый общий штурм флешей. Багратион решил предупредить врага контратакой».

Маршал Нэй. Гравюра Г. Паркера

«„Вот тут-то и последовало важное событие, – говорит участник боя Федор Глинка. – Постигнув намерение маршалов и видя грозное движение французских сил, князь Багратион замыслил великое дело. Приказания отданы, и все левое крыло наше по всей длине своей двинулось с места и пошло скорым шагом в штыки“.