Найл натянулся как струна и сжал рукоять меча.

— Что ты здесь забыл, Оуэн? — спросил он надменно, когда кавалькада остановилась.

— Меня пригласили на свадьбу.

— Это была всего лишь дань вежливости, — с каменным лицом ответил Найл. — Тебе просто дали понять, что клан Дунканов больше не будет легкой добычей для мясников Бьюкененов.

— Мясников, говоришь? — Черные глаза Оуэна злобно вспыхнули. — Двое моих людей ранены, и ты смеешь называть меня мясником? — Кожаное седло под чернобородым всадником угрожающе скрипнуло, когда он, повернувшись к Сабрине, мрачно уставился на нее. — Каким же я оказался дураком! Заключил сделку с женщиной и, доверившись ей, оставил скот без присмотра.

Сабрина во все глаза смотрела на Оуэна. Она все еще негодовала, что он так подло ее обманул, нарушив договор, но не понимала, в чем причина его гнева.

Это он был виноват в краже скота и последовавшем за этим кровопролитии.

— Кого ты собираешься обмануть, женщина? И не говори, что ты не в ответе за то, что творят люди твоего клана.

Найл стиснул зубы:

— Моя жена не лжет, но если хочешь продолжить раз говор на языке мечей…

— Нет! — воскликнула Сабрина. — Хватит противоборства. Пусть хотя бы этот день будет мирным.

Оба горца смотрели друг на друга с таким зверским выражением лица, что казалось — побоища не избежать.

Сабрине оставалось лишь уповать на то, что доводы рассудка восторжествуют.

— Милорд Бьюкенен, может, перенесем разговор на другое время? Мы приглашаем вас и ваших родственников на свадебный пир в Банеск, но прошу вас не прибегать к насилию и зачехлить мечи.

Оуэн смерил ее презрительным взглядом:

— Я ни за что не сяду за один стол с ворами Дунканами. Найл схватился за рукоять меча и сделал еще шаг вперед. Оуэн, кипя от ярости, повернул коня и поехал прочь, его сподвижники последовали за ним.

Сабрина облегченно перевела дух. Не хватало только, чтобы этот день ознаменовался кровопролитием на пороге церкви. Люди, покидавшие храм, выглядели мрачными, и эту мрачность не могли развеять ни весеннее солнышко, ни яркая зелень окружающего пейзажа. Найл сел в карету вместе с Сабриной, гости последовали за молодыми кто верхом, кто пешком.

Найл большую часть пути молчал, но Сабрина видела, что он едва сдерживает ярость.

— Hе понимаю, — сказала Сабрина, — почему Бьюкенен считает меня виновной в набеге на скот. Мне показа лось, что возобновление резни ему совсем не по нраву.

— Что с того? Мира между нашими кланами все равно никогда не будет.

— Почему?

— Потому что Бьюкенены убили моих родных подло, из-за угла.

Сабрина поморщилась, словно от физической боли. Найл считал их виновными в смерти отца и брата. Хотя все знали, что Оуэн непричастен к тому убийству.

Но не стоило обсуждать это сейчас. И Сабрина, и Найл были напряжены до предела.

Найл замолчал, погруженный в мрачные раздумья, а Сабрина принялась смотреть в окно, борясь с дремотой.

До замка было еще далеко, когда она услышала звук волынок. Толпа приветствовала молодоженов, и в этих приветственных криках она услышала свое имя.

— Разве я не говорил тебе, мышка, — пробормотал Найл, склонившись к ее уху, — что ничто так не восхищает горца, как храбрость? Ты достойна своих горских предков?

Оба клана собрались во дворе. Там же были накрыты столы для пира. Ангус велел выкатить бочонки с виски и элем. Ради гостей открыли бутылки с французским вином, и горцы вовсю наслаждались гостеприимством хозяина.

Сабрина была немало удивлена, когда Найл, после того как помог ей выйти из экипажа, поднял руки и сильным и звонким голосом произнес:

— Я даю вам леди Сабрину Макларен, графиню Стратерн!

За этим заявлением последовал рев толпы, гости бросились приветствовать новую госпожу.

Найл с серьезным видом принимал поздравления и добрые пожелания от соплеменников. Кто-то протянул ему бокал с вином, и он торжественно поднес его к губам Сабрины. Он вел себя так, как и положено жениху, влюбленному в свою невесту.

Женщины клана Дунканов и Макларенов превзошли себя, приготовив угощения к свадебному пиру. На деревянные бочки поставили струганные столешницы. Импровизированные столы ломились от яств: на столе была и простая привычная еда, и деликатесы: дичь, паштеты из баранины, знаменитый шотландский хаггис, пудинг с изюмом. Найл хотел наполнить тарелку Сабрине, но она отказалась. От волнения ей было не до еды.

Наконец вышел Ангус. Он передвигался с трудом, тяжело опираясь на палку. Слуга поддерживал его. Он предложил выпить за свою внучку, и толпа дружно его поддержала.

К горлу Сабрины подступил ком. Эти люди действительно приняли ее как свою — она завоевала их любовь храбростью и еще тем, что, став женой вождя дружественного клана, обеспечила им защиту от Бьюкененов.

— Пей до дна, девочка, — настаивал Ангус. — Вино придаст тебе храбрости.

Сабрина глотнула обжигающего виски и закашлялась. Дед рассмеялся, толпа зашлась от хохота.

— Придется тебе привыкать к нашим напиткам, — сказал Джорди. — Доброе шотландское виски для горца — все равно что материнское молоко.

Заиграла волынка.

— Ну, от нас ждут первого танца, — сказал Найл. — Не окажешь ли мне честь, жена?

Сабрина положила в его руку свою дрожащую ладонь. К искреннему удивлению Сабрины, Найл продолжал вести себя как любящий муж. Он был к ней внимателен и смотрел на нее так, словно она была для него единственной женщиной на свете. Сабрина знала, что он играет отведенную ему роль — не более того. Слава Богу, у него была прекрасная актерская практика. Скольких женщин он успел обольстить!

Сабрина ловила на себе завистливые женские взгляды — еще бы, ей удалось заполучить в мужья того, о ком втайне вздыхала чуть ли не каждая.

Танец закончился слишком быстро. Сабрина почувствовала разочарование, когда Найл проводил ее к столу. Разочарование сменилось еще более неприятным чувством, когда она увидела Еву Грэм.

Все тайные волнения Сабрины, все ее сомнения и мрачные предчувствия навалились на нее с утроенной силой, когда Найл склонился, целуя красавице руку.

— Ты, как всегда, прекрасна, дорогая.

Ева мелодично рассмеялась — словно колокольчики за звенели.

— Видно, не так прекрасна, как твоя невеста.

— Верно говоришь, — согласился Найл.

Сабрина ничего не знала наверняка, но чувствовала, что этих двоих многое связывает.

— Я полагаю, — как бы невзначай заметила Ева, — что настаивать на танце не слишком мудро?

— Не слишком, — откликнулся Найл и взглянул на Сабрину. — В любом случае я должен исполнить долг по отношению к вдовствующей леди Росс.