Порфирьич не любит, когда ему врут, поэтому я улыбнулась загадочно и сказала, что у меня есть сведения, что замдиректора Попеляев когда-то работал в администрации этого самого Нечволодова.

— Думаешь, тут что-то можно нарыть? — Порфирьич хмыкнул скептически. — Кстати, хорошо, что ты мне про это напомнила. Как раз сегодня у Егора день рождения. Надо его проведать.

— А можно я с вами?

Сама не знаю, кто дернул меня за язык. Видимо, это опять проявился мой новый образ. Прежняя я ни за что бы не напросилась в гости к незнакомому человеку. Да и к знакомому десять раз подумала бы. А теперешняя я — совсем другое дело.

— А что? Почему бы и нет? — Порфирьич оживился. — Егор рад будет. У него люди редко бывают, а симпатичные девушки — и подавно…

Надо же! По-моему, никто еще не называл меня симпатичной девушкой. Конечно, Порфирьич мог сказать это просто по доброте душевной, но все же приятно…

Только мы договорились отправиться к Плавунцову сразу после работы, из кабинета Главного донесся ставший уже привычным возглас:

— Вороновская! Зайдите ко мне!

Я зашла в кабинет и остановилась в дверях.

— Ну, как статья? — осведомился Бурнус, подняв голову от бумаг.

— Работаю.

— Смотри не затягивай. Я оставил под нее целую полосу в завтрашнем номере.

— В завтрашнем? — испуганно переспросила я. — К завтрашнему мне не успеть. Нужно проверить кое-какие факты. Мы же не можем печатать непроверенную информацию!

Опять же, прежняя я не смогла бы так бойко ответить Главному. Вот какие чудеса творит мой новый имидж! Спасибо Жанке…

— Ладно, тогда в субботнем, — согласился Бурнус.

Какой-то он сегодня подозрительно покладистый.

Выйдя из редакции, мы с Порфирьичем заскочили в ближайший магазин. Порфирьич купил там бутылку недорогого коньяка, а я — коробку конфет.

Егор Плавунцов жил в частном доме в Озерках. В городе было людно, много пробок, и мы еле ползли. Только когда выбрались на Выборгское шоссе, поехали бодрее — но там и ехать-то было совсем недалеко.

Мы свернули с шоссе, миновали улочку, застроенную красивыми новыми коттеджами. Я уже было подумала, что отставной репортер живет в одном из них, но Порфирьич свернул на другую улицу.

Здесь дома были самые простецкие — обшитые зеленой или голубой вагонкой одноэтажные дачки с застекленными верандами и веселыми палисадниками. К одному из таких домиков и подъехал Порфирьич.

Он затормозил у ворот, вылез из машины и сам открыл въезд — чтобы не беспокоить хозяина, как он пояснил.

Не успел он снова сесть за руль, чтобы въехать во двор, как дверь дома открылась и на порог выехал человек в инвалидном кресле.

Человек этот был необычный — над маленьким телом, укрытым клетчатым пледом, возвышалась большая голова, увенчанная пышной рыжей шевелюрой. Все на этой голове было большое — большой нос со следами давнего перелома, большие оттопыренные уши, большой рот, кустистые брови.

— Кто это тут хозяйничает? — выкрикнул человек в кресле. — Вот я сейчас… — И он вытащил из-под пледа ружье.

— Егорка, это же я! — отозвался Порфирьич и двинулся навстречу хозяину. — Ты что, не узнал меня?

— Ох, правда ты, Порфирьич! А какого ж ты черта ворота сам отворил?

— Чтобы тебя не затруднять.

— Да ты что, думаешь, что я совсем беспомощный? — Плавунцов нахмурил густые брови. — Думаешь, что не могу в собственном доме ворота открыть?

— Да нет, я ничего такого не думаю. Я вообще-то приехал тебя с днем варенья поздравить, и не с пустыми руками…

Порфирьич достал из сумки бутылку, повернулся ко мне и добавил:

— А еще я к тебе девушку привез, симпатичную!

— Девушку? Симпатичную? Ну, коли так, тогда я тебя прощаю! И где же она?

Я выбралась из машины и подошла к Плавунцову. Протянула ему свою коробку.

— Поздравляю вас!

— Ох, девушка, было бы с чем! День рождения — это только напоминание о том, что жизнь упорно движется к концу, и этот конец уже не за горами…

— Ну, ну, не надо такого пессимизма!

— Это Вера, — представил меня Порфирьич. — Вместе со мной в газете работает.

— Хорошее имя! Ну, ребята, располагайтесь!

Порфирьич загнал машину во двор.

Плавунцов проехал в своем кресле по саду к беседке, которая пряталась в густых кустах жасмина. В беседке был стол и несколько стульев. Хозяин съездил в дом и привез стаканы, хлеб, сыр и хрусткие крепенькие огурцы.

Порфирьич разлил коньяк и предложил выпить за славное журналистское прошлое.

Я только пригубила коньяк, но даже эта микродоза придала мне еще больше куража, и я спросила:

— Егор… можно, я вас буду называть просто по имени?

— Не только можно, но и нужно!

— Так вот… мне сейчас поручили статью… это моя первая большая статья, и там всплыли события десятилетней давности в поселке Нечволодово. А Порфирьич сказал, что вы там бывали и знаете о тех событиях больше всех.

— Нечволодово… — проговорил Плавунцов, и помрачнел. — Было дело… это ведь из-за этого самого Нечволодова я таким стал… — он похлопал руками по своим неподвижным ногам.

— Да? А Порфирьич говорил, что это был несчастный случай, что вы под машину попали.

— Да, случай был, несомненно, несчастный. И под машину я попал, только мне немножко помогли.

— И это было как-то связано с Нечволодовым?

— Однозначно…

— Так что там такое случилось?

Плавунцов посмотрел на меня из-под кустистых бровей и криво усмехнулся:

— Ох, Вера, не нужно ворошить то старое дело… видите, до чего оно меня довело?

— Но мне нужно знать, что тогда случилось. Видите ли, мы столкнулись с человеком по фамилии Попеляев, и он каким-то образом связан с событиями в Нечволодове…

— Иван Попеляев?

— Да, Иван Антонович.

Егор нахмурился.

— Тот еще мерзавец… а где он сейчас?

— Он заместитель директора Михайловского замка.

— Вот как! Надо же, такая приличная работа… до чего же изворотливый тип! В огне не горит и в воде не тонет!

— Так все же, что там случилось? Расскажите мне! Может быть, нам удастся задним числом вывести Попеляева на чистую воду.

— Да, справедливость должна наконец восторжествовать!

Егор взглянул на свой опустевший стакан. Порфирьич правильно понял этот взгляд и плеснул изрядную порцию коньяка. Плавунцов выпил его одним глотком и решительно проговорил:

— Значит, так… слушайте.

Поселок Нечволодово находится в очень живописном месте. Рядом с ним протекает полноводная речка Серебрянка, по берегам которой раскинулись зеленые луга, березовые рощи. Просто рай земной. Но в самом поселке люди жили небогато. Работы там не было, только автобаза да лесопилка.

Вот этой-то лесопилкой владели братья Скорняковы — крепкие мужики с темным, почти уголовным прошлым.