– Конечно, ребята, я вас потом отловлю. Э-э, то есть «прощай, прощай, до новой встречи»,[29]пока-пока, наше вам с кисточкой и все такое. И помните, ничто так не нуждается в исправлении, как чужие привычки.[30]

С этими словами мэр устремился к тенту фотографа.

Калеб прищурился.

– Спокуха? – удивилась Элизабет. – А что это означает?

– Должно быть, Тедди повредил мозги, когда провалился в люк. Повреждение наложилось на ущерб от ударов головой о стену – в течение многих лет он на спор демонстрировал всем желающим болванам крепость своего черепа. Должно быть, все вместе и подкосило его.

– Надеюсь, что дело обстоит именно так.

Направляясь по дорожке к Лилибургу, они миновали семейку пластических акробатов «Задом Наперед», тележки с майонезным эскимо «Хорошая Шутка», а также опти-пахо-графическую будку, где механическая цыганка за гривенник измеряла шаговый шов мужских брюк. И за все это время они ни разу не заметили фигуру в балахоне, следившую за ними из тени.

– А что именно мы хотим от этих лилипутов? – спросила Лиза.

– Мелочевка и Щепотка были такими же малоросликами. Фил говорил, что надо искать стиль, даже если о его существовании не догадывается сам убийца.

– Если честно, мне кажется, это пустая трата времени.

– Может, и так, – ответил Калеб. – Но у нас нет другой возможности, кроме как подстраховаться. Вдобавок, если Твид и впрямь замешан в этом – по крайней мере, настолько, чтобы встать на защиту Ряженых, – значит, есть причина, почему он хотел, чтобы мы приехали сюда. Вот мы и выясним, почему.

Убийца оставил им не так уж много времени, однако они не смогли отказать себе в удовольствии поглазеть на вопящих пассажиров битком набитой надувной лодки, стремительно слетающей по желобу водяной горки. Внизу пассажиры триумфально плюхались в залив, откуда их баграми вылавливали скучающие служители парка.

Они миновали «Поезд-Лягушку» – леденящий душу аттракцион, где два поезда неслись навстречу друг другу, словно соревнуясь в безрассудной смелости. За секунду до столкновения один из них стремительно взлетал на верхний путь, буквально перепрыгивая через другой. Эта опасная хореография срабатывала всего пять раз из десяти, но даже при таких шансах на выживание люди выстраивались в многочасовые очереди, чтобы попасть сюда. Лиза надеялась, что взъерошенным мальчишкам удастся уговорить их противную мамашу прокатиться.

Затем они вышли к аттракциону «Бешеное Приключение В Руках Линчевателей», которым управлял Жирный Моисей; эта забава всегда кончалась повреждением позвоночника, зато те, кому удавалось остаться в сознании до самого финала, вознаграждались превосходной панорамой всех трех парков.

– Ой, Калеб, смотри! – воскликнула Лиза, заметив впереди еще один знакомый аттракцион.

– Некоторые события нашего прошлого мне даже неловко вспоминать, – ответил Калеб.

Лиза имела в виду «Амбар-Инкубатор» доктора Кортни – красное здание, крышу которого венчал аист со свертком в клюве. Проходя мимо, они услышали доносящиеся из дверей сладкие напевы банджо – в точности как тогда, в 1875-м, когда Элизабет впервые притащила сюда нерешительного юного полицейского по имени Калеб. Несмотря на имидж независимой суфражистки, ее всегда странно пленяло это место.

(Сейчас будет короткий обратный кадр – взгляд в прошлое на любовный роман Калеба и Лизы. Это я специально пояснил, чтоб вы не запутались. Итак, год 1875.)

– Ты только посмотри на них, – сказала Лиза, с благоговейным трепетом разглядывая сотни нерожденных малюток, выставленных в стеклянных емкостях; на головах у мальчиков были голубые ленточки, у девочек – розовые. – Взгляни на их крохотные ручки. Они же размером с мой большой палец!

– Да, детишки довольно… невзрачные, – сказал Спенсер.

– Ничего подобного! Невзрачные! Они просто изумительны.

– Я ничего такого не хотел… Я имел в виду… э-э… они очень маленькие. И ужасно беспомощные. Как думаешь, а не пойти ли нам к «Танцующим Штанам»?

– Вот я думаю, а вдруг у нас появится недоношенный малыш? – задумалась Лиза, не сводя глаз с херувимчиков за стеклом.

– Надеюсь, нет. Когда и если у нас появятся дети, они должны быть крепкими, выносливыми, не меньше четырех с половиной кило живого веса, я так думаю. Я полагаю, что мой сын к двум годам будет способен сам чистить и заряжать пистолет.

– «Когда и если»? Значит, ты не уверен, что хочешь иметь детей?

Калеб сообразил, что своими неосторожными словами разворошил змеиное гнездо.

– Ну, я только хотел сказать, что когда и если… то есть… если и когда… Я уверен, в будущем… Я просто… сейчас…

Лиза прижала его к стенке инкубатора.

– Калеб, разве ты не хочешь иметь от меня детей?

Она погладила его по щеке.

– Конечно, хочу. Только… не сейчас.

– Нет? – переспросила Лиза. – Ты уверен?

С этими словами она ухватила Калеба, толкнула его за инкубатор и яростно набросилась на пуговицы кителя.

– Элизабет, что за черт… Это же семейное заведение!

– В таком случае постарайся не шуметь.

Она расстегнула его портупею, китель и отшвырнула в сторону фетровую шляпу. Через мгновение была расстегнута и рубашка, и Лиза принялась покрывать Калеба страстными поцелуями, в то время как ее руки скользнули вниз и стиснули его ягодицы.

– За Бога и Отечество! – воскликнул Калеб, непроизвольно салютуя.

Еще миг – и он уже лежал на спине, а Лиза, подхватив водопад юбок и приспустив прошитое свинцом белье (женщины носили такое, чтобы отвадить настырных самцов, подглядывающих при помощи рентгеновских зеркалец), решительно оседлала его.

Еще две минуты – и окрестности огласились исступленным криком (разумеется, Калеба)…

Застегивая мундир, он вышел из-за утла, взмокший и раскрасневшийся, и тут же столкнулся нос к носу с перепуганной воспитательницей и ее восемью маленькими подопечными в школьной форме; все они глазели на него, раскрыв рты.

– Добрый день, – сказал он, приподнимая шляпу при виде дамы.

Секундой позже появилась Лиза, одергивая платье и приглаживая волосы.

– Э-э… он помогал мне с туфлей, – пояснила она. – Каблук застрял.

– Боже мой, – сказала воспитательница. – Кажется, на меня напала внезапная и необъяснимая слепота.