— Да-да, он самый. Сегодня утром я разговаривал с вашими тетей и дядей, и мне показалось, что у них возникла небольшая проблема.

— И что же это за проблема?

— Эрни беспокоится по поводу того, что не сможет получить свои деньги, чтобы вложить их в предложенное мною дело.

— И он дал вам мой номер?

— И не один, — после небольшой паузы сообщил собеседник.

Что это значит? — задумалась Никки. Неужели дядя Эрни оказался настолько глуп, что дал этому проходимцу еще и номер ее домашнего телефона? Она беспокойно заерзала в кресле. А если этот Таккер получил еще и номер Кристы? — Чего вы хотите? — спросила она.

— Я хочу получить те деньги, которые мне обещали Эрни и Сельма. Пятьдесят штук, если быть точным.

— Извините, мистер Таккер, но, возможно, мои родственники забыли сообщить вам о том, что они передумали. Они решили не делать инвестиций в ваше предприятие.

— Мне кажется, вы чего-то недопонимаете…

— Нет, это вы чего-то недопонимаете! — резко оборвала его Никки. — Вы смогли одурачить моих родственников, но со мной этот номер не пройдет. Я изучила ваш проспект и собираюсь передать его в руки властей.

— Зачем, черт бы вас побрал?

— Затем, что все это — мошенничество, — заявила Никки, поворачиваясь к окну. — Подобного устройства не существует в природе.

— Но моя «коробка»…

— Ваша «коробка» — это самое настоящее жульничество. До свидания, мистер Таккер.

— На вашем месте я бы не стал вешать трубку! Лучше отдайте своему дяде его деньги, иначе пожалеете.

— Я так не думаю.

— Ах, вот как? А вы знаете, что ваши родственники не только доверчивы, но и очень болтливы? А я умею слушать. В результате моих бесед с ними они многое поведали о своей замечательной племяннице. — Он сделал паузу, дожидаясь реакции своей собеседницы.

— Уточните, что вы имеете в виду, — холодно потребовала Никки.

— Семь лет назад у вас были некоторые проблемы, не так ли? Я думаю, что комитет, который занимается присуждением номинаций ЛДБ, очень заинтересуется некоторыми подробностями вашей личной жизни.

— Вы мне угрожаете? — Никки с силой стиснула телефонную трубку.

— О нет. Я даю вам стопроцентную гарантию, что именно так все и будет. Вы собираетесь разрушить мои планы в отношении ваших родственников, а я сделаю ответный ход, только и всего. Пятьдесят тысяч в обмен на мои гарантии, что все останется в тайне, идет? — И он залился хриплым, неприятным смехом. Никки прикрыла глаза. Итак, все, что она предприняла за эти семь лет, чтобы избавиться от последствий того ужасного случая, пошло прахом. Она прекрасно представляла себе, какую интерпретацию получит тот давний инцидент. Комитет ЛДБ снимет ее с номинации, после чего она наверняка лишится работы. Но заплатить этому негодяю пятьдесят тысяч в надежде на то, что он будет хранить молчание?.. — Я не собираюсь поддаваться на ваш шантаж, мистер Таккер, — прошептала она. — Делайте свое черное дело…

— Я именно так и поступлю, — пообещал он, давая отбой.

Никки осторожно опустила трубку на рычаг и невидящим взором посмотрела в окно. Что же ей теперь делать? Не имея ни одной мысли по этому поводу, она прошла в туалет и вновь достала коробку с садовыми принадлежностями. Целый час она занималась лечением комнатных растений, взвешивая все возможные последствия состоявшегося разговора. И в конце концов пришла к выводу, что надо обратиться за помощью к Иону. Возможно, он все поймет правильно, ведь понял же он ситуацию с Кристой! К тому же Ион съездил к дяде Эрни и тете Сельме и объяснил им, что Таккер — ловкий мошенник. В итоге ему удалось уладить все наилучшим образом, так что Никки не пожалела о своем согласии принять его помощь.

Он сделал даже больше — поддержал ее совет вложить сбережения не в авантюру Таккера, а в открытие второго магазина, заниматься которым должны будут кузены Никки. К тому времени, когда он покидал магазин, все ее родственники были буквально влюблены в ее мужа — как и она сама!

У Никки перехватило горло, и она закрыла глаза, пытаясь справиться с внезапно подступившим волнением. Нет, верхом неразумности было бы влюбляться в этого невозможного человека. Любовь — удел глупцов, поскольку лишает человека контроля над собой. Она не может, не должна, не имеет права влюбляться! Однако, поглубже заглянув в себя, Никки окончательно убедилась в том, что это свершилось: она влюблена в собственного мужа!

Но когда и как это произошло? Скорее всего, постепенно и незаметно, и теперь ей оставалось только одно — признать этот факт. Когда-то давно она решила, что ее сердце навсегда разбито, и смирилась с этим, но вот нашелся человек, который сумел ее вылечить, — и этим человеком был Ион.

И все-таки как глупо с ее стороны было влюбляться в него! Ведь, если она его любит, значит, доверяет, а если доверяет, то должна рассказать обо всем, иначе за нее это сделает негодяй Таккер.

От этой мысли Никки передернула плечами. Нет, она не посмеет рассказать обо всем мужу из опасения вновь увидеть его холодный и осуждающий взгляд. Возможно, если бы он тоже любил ее, она бы решилась… однако это слишком маловероятно. Да, конечно, как мужчина он ее хочет, но это совсем не то. Рано или поздно они расстанутся, и она вновь останется одна. Впрочем, все это не снимало ответа на главный вопрос: что ей теперь делать?

А ничего, отважно решила она. В конце концов, почему она так уверена в том, что Таккер осуществит свою угрозу? Во-первых, он и сам немало рискует, поскольку может засветиться, а При его делах лучше оставаться в тени; во-вторых, какие выгоды он из всего этого сможет извлечь? Неужели он пойдет на это только из желания отомстить?

В дверь офиса властно постучали.

— Никки? Я бы хотел поговорить с тобой о… — И он переступил порог и в недоумении остановился. — Какого черта ты делаешь?

— Ухаживаю за растениями, — пояснила она, виновато пожимая плечами. — Я занимаюсь этим, когда мне необходимо подумать.

— Мне кажется, ты не столько ухаживаешь за этими несчастными цветами, сколько приканчиваешь их, — заметил Ион, бросив взгляд на подоконник.

— Ты действительно так думаешь? — зло огрызнулась Никки, снимая перчатки и бросая их в коробку.

— Впрочем, прости мне мое невежество, — мягко поправился Ион. — Возможно, мне это просто показалось. Теперь я вижу, что ты окружаешь их истинно материнской заботой.

Последнее замечание было не совсем уместно. Она никогда не испытывала материнских чувств, полагая, что ее удел — карьера. Мысли о детях всегда отступали на задний план, главное было — дальнейшее продвижение по службе. Да и зачем заводить собственных детей, когда у нее была Келли? Была? И Никки прикусила губу, вспомнив, что теперь племянница не живет с нею.

— Что же ты обдумывала? — продолжал расспрашивать Ион.

— Да так, ничего особенного, — избегая встречаться с ним взглядом, ответила Никки, снимая фартук и аккуратно укладывая его в коробку.