сладкой болью. Вода делает меня легкой, и он без труда ловит темп.

– Еще немного потерпи, еще чуть-чуть, – выдыхает он. – Какая же ты податливая. Трахал бы и трахал.

Слово «трахал» звучит из его уст чересчур сексуально.

– Ты моя, поняла? – чуть сдавливает шею и пристально смотрит в глаза.

Боже, с таким выражением лица, как у него сейчас, мужчины жестоко расправляются со своими соперниками. Только у меня нет никого, кроме него.

– Буду трахать тебя сам, никому не отдам.

Обнимает за талию и насаживает, насаживает на свой одеревеневший орган. У меня внутри все горит диким огнем. Такое сладкое и странное ощущение – отдаваться мужчине, который безумно тебя хочет.

– Повернись задом, буквально на три минуты. Я уже почти все.

Разворачивает к себе тылом и несильно шлепает по попке. Упираюсь коленями в дно ванной, воды в ней до середины бедра.

– Боже, какой сочный задик, – говорит он и сжимает и разжимает мои ягодицы.

Мне немного стыдно стоять перед ним в такой позе – во всей, что называется, красе. Но отказать не могу, он же сказал, что продлится это три минуты. Уж как-нибудь стерплю.

Разводит мои губки в стороны и протискивается внутрь. Опять это чувство переполненности… чуточку боли. Мышцы не привыкли к вторжению и беспощадно ноют.

– Аааах, – его член двигается во мне туда-сюда. – Оооох.

Его пальцы оказывается у меня спереди и играют с клитором. Я словно оголенный комок нервов, трепещу и сокращаюсь.

Уже прошли три минуты, а может быть и все десять. По мне так целая вечность. А Ростислав Андреевич все двигается и двигается во мне, лаская руками спину и плечи. Ну и обманщик.

– Оффф, Ксения, – с его губ срывается мое имя, и после этого чувствую горячий дождь на своих ягодицах.

Разворачивает меня к себе лицом и жадно целует губы, щеки, нос.

– Ты даже себе не представляешь, как ты хороша девочка, – признается. – Такого удовольствия от секса я давно не получал.

Стоим на коленях друг перед другом, обнаженные. К моему животу прижимается его полутвердый орган. У меня все внутри ноет и болит. Надеюсь, продолжения не будет, иначе завтра я не встану с кровати.

– Мне тоже было хорошо, – говорю, жутко стесняясь.

– Правда? – пытливо заглядывает мне в глаза.

– Да, ты очень горяч.

Он смеется и прижимает меня к своей мускулистой груди. Ложимся и отдыхаем. Вода, конечно, уже почти остыла. Кольцами накручиваю его волосы себе на пальцы и трогаю кобру, вытатуированную на предплечье.

– Что означает твоя татуировка? – спрашиваю.

– Власть. Опасность. Мудрость. Возрождение. Сделал ее еще в молодости.

– Тебе подходит, – киваю.

– Ни о чем не жалеешь? – спрашивает он, явно имея в виду секс, и кладет ладонь на мою грудь.

– Пока нет, – отвечаю честно. – Но будущее меня явно пугает.

– Не надо думать о завтрашнем дне. Наслаждайся тем, что есть сейчас.

– Хорошо, я попробую.

Ему нужен секс без обязательств. А мне нужны обещания. Какие? И я сама не знала.

Закутывает меня в свой банный халат, сам оборачивается полотенцем.

– Спи со мной, – говорит он. – Сегодня я имею в виду. Останься здесь.

– Хорошо, если ты этого хочешь, – пожимаю плечами.

У нас уже есть опыт совместного сна, так что это не ново для меня.

– Голой, – просит он.

– Ну это уже слишком! – возмущаюсь.

– А чего тебе стесняться? – смотрит насмешливо.

– Я не привыкла спать голой, еще и с мужиком по соседству.

– Привыкнешь, – хмыкает он.

– Зачем ты это сказал? – хмурюсь. – Я ведь прекрасно понимаю, что проводить вместе ночи мы не будем. Переспим, и ты поедешь домой.

– Как знать. Может быть раз в месяц, мы сможем ночевать в одной постели.

Теперь уже хмыкаю я и залезаю одетой под одеяло. Не пускает. Стаскивает с меня халат, швыряет его на пол и прижимается ко мне сзади. Сильная рука ложится на мой живот. Он закрывает глаза, видимо, устал из-за перелета.

А я не могу уснуть, во мне резвится гамма чувств и эмоций. Испытываю все, кроме сожаления. Я реально не жалею, что подарила девственность этому мужчине. Его властные повадки заставляют мое сердце сладко сжиматься. А голос с хрипотцой заставляет забыть обо всем – в том числе о стыде.

-23-

Утром просыпаюсь от запаха еды. Нет, кофе. И еды, да. Открываю глаза и вижу свежего Ростислава Андреевича. Он в белой футболке и стильных черных джинсах. На столике стоит поднос с завтраком.

– Это мне? – потерев глаза, спрашиваю я.

– Тебе. Мое маленькое спасибо за вчерашнюю ночь.

– Ничего себе маленькое, – бормочу, рассматривая благоухающее ассорти.

Кофе, сыр, гренки, масло, булочка и яичница с сосиской!

– Ешь, давай. Подкрепляйся, и поедем за новым телефоном.

– Я как-то не привыкла крошить в постели. Меня мама за это ругала в детстве, – смущаюсь.

– Я не буду ругать, честное слово. Можешь крошить на здоровье, – садится на край постели и гладит меня по ноге через одеяло.

– Добряк ты.

– Только с тобой, – подмигивает.

– А с другими?

– Спроси у Маши. Она считает меня чудовищем и надзирателем.

– Ты не такой, – морщу нос и откусываю гренку.

– Такой, такой. Сама в этом потом убедишься, – смотрит, как я ем.

– Будешь меня кошмарить? – делаю страшные глаза.

– Еще как! – щиплет меня