Прикрыв пятна пленкой, Грейс влез в салон. Там было темно и неестественно тихо. По коже поползли мурашки. Пол тоже был покорежен, педали торчали под неестественным углом. Подавшись вперед, он открыл бардачок и достал оттуда руководство пользователя, пачку талонов за парковку, несколько чеков с автозаправок и пару магнитофонных кассет без ярлычков. Кассеты он передал Гленну.

– Их не мешало бы прослушать.

Брэнсон сунул их в карман.

Протиснувшись сквозь огромную рваную дыру, Грейс оказался в кузове. Шаги рождали в пустой металлической коробке гулкое эхо. Брэнсон распахнул задние дверцы, и стало светлее. На полу валялись пустая пластмассовая канистра из-под бензина, запасная покрышка, гаечный ключ и затянутый в пластик талон на парковку. Грейс вытащил талон, посмотрел на дату – несколько дней до аварии – и передал Брэнсону. Еще в фургоне валялась одинокая кроссовка фирмы «Адидас» на левую ногу, которую он тоже передал Брэнсону, и короткая нейлоновая куртка. Порывшись в карманах куртки, Грейс извлек оттуда пачку сигарет, пластмассовую зажигалку и квитанцию из брайтонской химчистки. Брэнсон аккуратно разложил все по пакетам.

Грейс внимательно осмотрел салон, стараясь ничего не упустить. Потом вылез наружу и, нырнув под зонт, спросил у Брэнсона:

– Кому принадлежал микроавтобус?

– Фамилия владельца Хулигэн. Он – хозяин похоронного бюро в Брайтоне. Там работал один из погибших – его племянник.

– Целых четыре жмурика? Им должны предоставить солидную оптовую скидку, – мрачно сострил Грейс.

– Знаешь, иногда шуточки у тебя на редкость дурацкие.

Рой пожал плечами.

– Ты уже говорил с работниками похоронного бюро?

– Вчера днем лично допросил Шона Хулигэна, владельца. Как ты догадываешься, он очень расстроен. Говорит, его племянник был трудолюбивым парнем, старался, как мог.

– А остальные? Кстати, он разрешил племяннику взять микроавтобус?

Брэнсон покачал головой:

– Нет. Но он говорит, такое на него не похоже.

Грейс немного подумал.

– Как они обычно использовали микроавтобус?

– Для перевозки трупов. Из больниц, хосписов, домов престарелых – тамошним обитателям неприятно смотреть на катафалки. Ты, кстати, есть не хочешь?

– Хотел – до того, как мы сюда попали.

Через десять минут они сидели за шатким столиком в углу почти пустынного зала загородного паба. В ожидании заказа Грейс прихлебывал «Гиннесс», а Брэнсон – диетическую колу. Рядом красовался внушительных размеров камин, набитый дровами, но не горел. На стенах – древние сельскохозяйственные орудия. Грейс любил подобные пабы – настоящие старые сельские пивные – и терпеть не мог современных, отделанных «под старину» и насквозь фальшивых. К сожалению, на фоне безликого городского пейзажа псевдостаринные заведения множились, как поганки.

– Ты проверил его мобильный? – поинтересовался Грейс.

– После обеда обещали прислать распечатку, – ответил Брэнсон.

– Заказ номер двенадцать!

Грейс поднял голову. Бармэйд принесла поднос с обедом. Бифштекс и пудинг с почками для него, стейк из меч-рыбы и салат для Гленна Брэнсона.

Грейс ткнул ножом мягкое почечное сало, и оттуда хлынул густой горячий соус.

– Инфаркт на тарелке! – поддразнил его Брэнсон. – Знаешь, что такое почечное сало? Животный жир. Вот так-то!

Выдавив на краешек тарелки горчицы, Грейс ответил:

– Дело не в том, что ты ешь: главное – есть с удовольствием и не дергаться. Мнительность убивает.

Брэнсон отправил в рот кусок рыбы и с аппетитом заработал челюстями.

– Кстати, я читал, что из-за загрязнения окружающей среды содержание ртути в морской рыбе просто зашкаливает, – продолжал Грейс. – Ее нельзя есть чаще чем раз в неделю.

Брэнсон перестал жевать. Ему явно стало не по себе.

– Где ты это прочел?

– Кажется, в журнале «Нейчур». Он считается одним из самых авторитетных научно-популярных журналов в мире. – Наблюдая за гримасами друга, Грейс не смог сдержать улыбки.

– Черт, а мы едим рыбу… да почти каждый вечер! Неужели ртуть?

– Скоро термометром станешь.

– Не смешно! То есть…

Разговор прервали два резких звонка.

Грейс выхватил из кармана мобильник и посмотрел на дисплей.

«Почему не отвечаешь, Здоровяк? Клодин XX».

– Господи, только ее не хватало, – сказал он. – Чертова зайка!

Брэнсон удивленно вскинул брови.

– Зайки полезные – и мясо у них дешевое.

– Эта вовсе не дешевая, и она мяса не ест. Я назвал ее «зайкой», как в том старом фильме с Гленн Клоуз.

– А, «Роковое влечение»? Майкл Дуглас и Энн Арчер, восемьдесят седьмой год. Классный фильм – в воскресенье его показывали по спутниковому.

Грейс показал ему текст эсэмэски.

Брэнсон ухмыльнулся:

– Значит, ты – Здоровяк?

– До этого у нас не дошло. И не дойдет!

Тут зазвонил мобильник в нагрудном кармане самого Брэнсона.

– Гленн Брэнсон. Да? Ладно, хорошо. Буду через час. – Он дал отбой, положил телефон на стол и взглянул на Грейса. – Пришла распечатка переговоров Майкла Харрисона из компании «Водафон». Если хочешь, подскочим вместе в контору и глянем…

Грейс задумался, достал карманный компьютер и сверился с расписанием. На сегодняшний вечер он ничего не планировал, так как хотел разобраться с документами по делу Суреша Хоссейна, затребованными Элисон Воспер к совещанию, назначенному на половину первого. Еще он собирался прочесть отчет экспертов по делу Томми Литла. Но Томми Литл ждал двадцать семь лет, еще один день мало что мог изменить. А вот исчезновение Майкла Харрисона – дело срочное. Даже не будучи знакомым с фигурантами, Грейс сочувствовал им. Особенно невесте – он понимал, каково это: внезапно лишиться любимого. И если он хоть чем-то сможет помочь, то непременно это сделает.

– Да, – сказал он. – Конечно!

Брэнсон, оставив рыбу, уныло ковырял салат, зато Грейс с аппетитом уплетал бифштекс и пудинг с почками.

– Вот что я недавно прочел, – сообщил он Брэнсону. – Французы пьют больше красного вина, чем англичане, но живут дольше. Японцы едят больше рыбы, чем англичане, но живут дольше. Немцы едят больше свежего мяса, чем англичане, и пьют больше пива, но опять-таки живут дольше. Знаешь, в чем тут соль?

– Нет.

– Дело не в том, что ты ешь или пьешь. Нас убивает то, что мы говорим по-английски.

Брэнсон ухмыльнулся:

– Не знаю, за что я тебя люблю. Тебе вечно удается вдолбить в меня комплекс вины.