— Ух! Так! Притормози! Ну. Глеб!

— Я осторожненько, Алис.

— Что ты осторожненько?

Опомниться не успеваю, как он мне всю спину облапил. Притянул к себе жаркими ладонями. Хочу всё-таки отстраниться от него.

Но один маленький, короткий поцелуй разрешаю себе напоследок. Противореча себе. Льну к его губам, так что у Глеба совсем сносит крышу. Так впивается в мой рот тараня его языком и уж совсем забывшись приподнимает меня над землёй, обхватив одной рукой за поясницу. Я вскрикнула ему в губы, и он резко поставил меня обратно, так что ногами касаюсь асфальта.

— Извини. Я тебе там… Всё хорошо? — смотрит на меня взволнованно, и его рука кажется совсем непроизвольно опускается на мой живот. Или намеренно? Я нахмурила брови, не решаясь задать ему этот главный вопрос. Может мне только показалось? Вдруг он на самом деле ничего не знает? Не знает, что я беременна? Наверное, самое время всё рассказать. Ведь даже если он психанёт и вынудит деда Степана меня выставить, то я могу вернуться к матери. Хочу уже прояснить это, но в этот самый момент я замечаю, как из-за угла соседнего дома в сторону нашего парадного идёт мамин Анатолий Николаевич. И, судя по объёмной сумке за его плечами, идёт он кажется не на один день. Вряд ли мать мне сейчас обрадуется. Если я именно сегодня решу огорошить её новостью, что готова даже на раскладушке на кухне спать, как когда-то в детстве, лишь бы только дома.

Я выругалась про себя. Убрала руку Глеба со своего живота. И вообще со своего тела, но на всякий случай переплетаю свои пальцы с его. Это же Степнов. Он не может просто стоять рядом и не трогать меня. Мамин поклонник уже почти возле нас. Обходит детскую площадку. Замечает нас на пятачке возле скамейки, пока я держу Глеба за руку, силясь подобрать правильные слова. Ну ничего не получится у меня с ним. Потому что мне не нужны вот эти вот отношения на одну ночь. Которые он может мне дать. А Степнову младшему тем более не нужны не то что отношения со мной. Но ещё и мой ребёнок. Мать ведь права. Мысли ворочаются, перебивая одна другую, и портят мне настроение.

Тем временем вижу, как этот толстый мужик, от которого без ума моя мама, поравнявшись с нами, окидывает меня оценивающим взглядом. Похотливым. Абсолютно неприятным. Будто раздевает меня глазами. Глеб дергает меня за руку, привлекая к себе внимание. Ему вообще наплевать на всё, что творится вокруг нас в этот момент. Но я краем глаза всё равно замечаю, что этот тип, мамин знакомый, ещё раз оглянулся на меня у дверей парадного. Господи. И где мать только откопала такого?! Редкостный экземпляр натурального козла.

Перевожу взгляд на Глеба. Всё на что меня хватает, так это напомнить об одном обстоятельстве.

— Глеб. Давай ты не будешь так торопиться. Не будем всё усложнять. У меня и так в этой жизни сейчас всё нестабильно. Или стабильно плохо. Как ты сам сказал, я пока девушка несвободная…

— Я вообще-то немного другое имел в виду, — перебил меня Глеб. Но я уцепилась именно за эту фразу как за спасательный круг.

— И вот это тоже, — тут же завелась я. — Я не хочу, чтобы меня оскорбляли! Что это за стиль общения такой?! Я не знаю какие девушки у тебя до меня были, но мне такое точно не нравится! И мне нужна какая-то определённость в жизни, а не вот это вот всё. А ты и серьёзные отношения — это для меня что-то несовместимое.

— Как «хорошо» ты меня узнала, — хмыкнул Степнов. — Алис, ну. Я вот такой! — он развел руками. Так что я могла рассмотреть его во всей красе. — Да у меня женщин было много. Но чего ты хочешь от меня? Я не умею говорить красиво. Обещать тебе что-то большее, чем могу дать. Но хочешь серьёзные отношения? Давай попробуем?! Я же не отказываюсь. Что мне ещё сделать, чтобы ты наконец поняла, что нужна мне?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Может чтобы ты принял моего ребёнка? Хотелось бы мне так сказать, но вместо этого чувствую, как глаза начинает заволакивать лишней влагой. Вот умею я трудностей себе добавить. Дождалась от Глеба какого-никакого предложения. Может не так красиво он всё это сказал, но как мог. Да и предложил, что мог.

— Чего ты ревёшь опять? — Степнов рычит что-то неопределённое. О том, что я такая девушка. Опять к груди прижал. Ручищами своими. А я понимаю, что не могу согласиться. Получится, что я его пытаюсь обмануть и на него чужого ребёнка повесить. Прямо как мать мне советовала. А я не хочу так.

— Можешь сразу не отказываться, как всегда. Хотя бы подумай ради приличия. Я не давлю с решением, — Глеб шутит, а я тяжело вздохнула и покраснела.

Просто я какая-то проблемная. Казалось бы, чего проще? Ну возьми и скажи ты ему правду! Зачем выносить мозги мужику себе и всем окружающим? Но что будет после этого? Если жить сейчас на одних квадратных метрах с этим маминым женатиком мне почему-то уже кажется ещё худшей идеей, чем жить в одной квартире с Глебом. С Глебом! А этот тип даже сейчас не упускает возможности протянуть руку и, обхватив за плечи, потянуть меня к подъезду. Дескать время позднее. И нечего нам по ночам шляться.

Ну и вот как ему объяснить про этот киндер-сюрприз, который меня ждет через несколько месяцев?! Как вообще такое мужчине расскажешь?! Они же особы впечатлительные. Им даже новость о собственных детях нужно как-то аккуратно преподносить, чтобы не травмировать будущего папашу. С нашим нам с моим малышом точно не повезло. Но это был родной отец. А Степнов я даже не представляю, как отреагирует. Как-то прочно в мою память мамины слова о нём въелись. Я постоянно их вспоминаю. А с другой стороны, как мне расшифровать эти непонятные телодвижения с его стороны. Я же та ещё шифровщица. Как надумаю себе что-то. Вот иногда мне кажется, что он знает. Ну или как минимум догадывается. Должен был хотя бы догадываться. Но как я Глеба в лоб-то о таком спрошу? Особенно в моей идиотской ситуации, когда у меня везде одни нервы и никакой определённости в будущем. Чтобы последней более-менее нормальной крыши над головой лишиться, если окажется, что я ошиблась?

Хотя бы посмотреть для начала на этого маминого мужика и маму с ним. А то мало ли ей эта идея с таблетками опять в голову придёт, если я решу к ней вернуться.

Идём с Глебом к лифту. Он опять переплетает наши пальцы. Елозит большим по внутренней стороне моей ладони из-за чего меня почему-то бросает в жар. Пытаюсь вытянуть свою руку из его захвата, и Глеб поворачивается ко мне, сморщив лоб как обычно.

— Но за руку-то можно? Я же тебя этим ни к чему не принуждаю?