Заснуть мне не удавалось, и я, достав детектив Дарьи Донцовой, с удовольствием погрузилась в чужие приключения. Примерно через полчаса заявилась грустная Наташка и буквально прорыдала, что по прогнозу метеорологов в ближайшие дни сохранится пасмурная, дождливая погода. Воистину – невезуха. Я достала очередной детектив и с состраданием протянула ей.

Через два часа дождь кончился, и даже несколько раз показалось солнце. Баба Тоня собралась вниз к речке за крапивой, которую она сушила на зиму курам. Зимой, один раз в десять дней (в зависимости от погоды) в деревню наведывался зять для бартерного обмена: подсыпал курам корм и снег вместо воды и забирал яйца. В непогоду выручали Силкины.

Мы с Наташкой, повеселев от бабы-Тониного прогноза хорошей погоды на завтра, вызвались ей помочь. Баба Тоня воспротивилась. Очевидно, давало себя знать неизгладимое впечатление от наших персон вчерашним вечером. Потом она все же милостиво разрешила прогуляться вместе с ней к речке и аккуратно постоять на бережке.

Там-то и пришлось нам удивиться дважды: речушка, едва ли в метр-полтора шириной, увеличилась раза в три, если не больше. Часть кустов наполовину скрылась в воде.

– Вовремя ты искупалась, подруга, – заметила я.

– Сейчас бы точно утонула, – радостно согласилась она.

Не успели мы поахать и поохать над пополневшей речкой, как пришлось снова удивиться, особенно мне: баба Тоня стала ловко рвать крапиву… голыми руками. Нарвав солидную кучку, связала ее отдельными пучками.

– Руки-то огрубели еще с молодости, – улыбнулась она, заметив наше удивление.

По дороге к дому встретился Михаил и спросил, как нам спалось на новом месте.

– Спасибо, хорошо, – очень вежливо ответила Наталья. И зачем-то добавила: – Ничего не видели, ничего не слышали.

– Что вы имеете в виду? – сразу посерьезнел сосед.

– Она имеет в виду, что не видели даже снов и не слышали ни одного шороха. Спали как убитые. И собака тоже, – пояснила я. – Хотели с утра за грибами сходить, да вот дождь все планы спутал.

Баба Тоня удивленно посмотрела на меня, хотела что-то сказать, но передумала и направилась к дому.

– Как вы думаете, дорога скоро просохнет? – спросила Наталья.

– Наверное завтра, – помедлив, ответил Михаил, – если снова дождь не пойдет. А вы уже уезжать собрались?

– Скорее всего, да, – вздохнула подруга. – С самого начала поездка не задалась.

– Задержались бы на денек, завтра и за грибами бы сходили. Я вам покажу, куда идти надо. Лес большой, километров на двадцать тянется. С непривычки и заблудиться можно.

– Еще раз спасибо, мы подумаем, – сказала я и взяла подругу под руку. – Пойдем, Наташа, прогуляемся, заодно и к профессорской жене зайдем за цветами.

– Это к Ольге, что ли? – Сосед явно не желал нас отпускать. – А нашими цветами полюбоваться не хотите? Ксения, моя жена, тоже цветами увлекается. Зять ей в каждый приезд какую-нибудь рассаду или семена привозит. Этой весной рододендроновый кустик приволок, невзрачный такой. А как зацвел алыми цветами – такая красота!

Наташка больно прижала мой локоть к боковому карману куртки, в котором всегда таскала кучу ключей и проворковала:

– Ой, мы с удовольствием, цветы вообще наша слабость.

Перемена в отношении к нам Михаила-старшего была очевидна. Либо он перестал нас опасаться, либо… хитрил. В любом случае следовало познакомиться с его женой и постараться еще что-нибудь выяснить. Интересно получается. Олег, которого неуважаемый Михаил опознал в качестве покойного и похоронил зимой, весной (в знак благодарности, что ли) подарил ему куст рододендрона.

Я постаралась высвободить руку – больно все-таки, но это движение было расценено подругой как знак сопротивления.

– Ты что?! – возмутилась она. – Не хочешь полюбоваться цветами?! Наверняка там что-нибудь полезное почерпнем, а потом пойдем к Ольге смотреть альпийскую горку.

Как выяснилось, Ксения спала. Неудивительно – ночь выдалась трудная. Михаил, извинился, предложил себя в качестве гида по саду, заметив, что у жены болела голова, по-видимому она приняла таблетку и уснула. Мы посочувствовали и направились к Ольге, пообещав заглянуть на обратном пути.

Погода разгуливалась. Правда, иногда еще принимался моросить дождик, но его хватало минуты на три. Когда проглядывало солнце, становилось даже жарко. Очень радовало то обстоятельство, что ноги не разъезжались на тропинке – земля потихоньку подсыхала.

– Ты это серьезно про завтрашний отъезд? – спросила я Наталью

– Вполне. А что тут делать? Заедем в Торжок, нам ведь Анна нужна. Надо будет задержаться, остановимся в гостинице.

Возразить было нечего.

Профессорская жена возилась «во саду ли, в огороде». Как такового, огорода не было. Был сад с молодыми деревцами и тремя старыми яблонями, в приствольных кругах которых росли морковка, репка и лук. Цветы красовались на клумбах и рабатках в самых неожиданных местах – вперемешку с кустами картошки, кочанами капусты, салатом. На переднем плане зеленели кучки кудрявой петрушки. И до чего же это было красиво!

Ольга Григорьевна обрадовалась нам так, что мы с Наташкой даже растерялись.

– Я еще в первый раз заметила, что вы заглядывались на мои цветы. Можете мне не выкать и звать Ольгой, – щебетала она. – У вас, наверное, нет дачи? Иначе не приехали бы сюда на отдых.

– Ошиблась, есть! – сразу перешла «на ты» Наташка. Просто мы решили выбраться на пару дней за грибами. Слушай, ну у тебя и красота! Я вот бархатцы терпеть не могу, но здесь они так замечательно смотрятся с этим синим дельфиниумом! Ирка, смотри! – это уже ко мне. – Почти все цветы такие же, как у нас, но здесь просто Эдем, а у нас – убожество.

– Ирка, смотри, что Ольга с туалетом сделала!

Треугольное строение было сказочно увито плетистой розой с крупными малиновыми цветами и многочисленными бутонами.

– Это особый сорт, – захлебываясь от радости, тараторила Ольга. – Цветет все лето и осень, до заморозков. Не поверите, но мне два года назад из Бельгии вот таку-у-у-сенький отросточек привезли, – она показала руками сантиметров десять – пятнадцать. – Если хотите, я вам сейчас череночки дам.

Мы, естественно, хотели. Я вдруг вспомнила про альпийскую горку.

– Альпийская горка? – удивилась Ольга. – У меня нет никакой альпийской горки.

– Вон там, в углу, кажется, около ели, – сказала Наташка.

– Ах, это! – Садовница засмеялась.

«Альпийская горка» представляла собой кучу камней, битого кирпича, щебня и осколков стекла. Короче, «графские развалины», поросшие мощными лопухами, лебедой и тоненькими вьюнками с розовато-белыми цветочками.

– Вот это да! – в замешательстве воскликнула я. – Да у тебя даже куча мусора сверхживописно смотрится.