На первом этапе наших разногласий Пекин вел борьбу против нас так, что она еще не выходила за рамки межпартийных отношений и внутренних контактов, материалы о ней не попадали на страницы широкой печати. Хотя такую масштабную работу, которую они повели против нас, конечно, нельзя было скрыть, и о ней зачирикали воробьи на всех крышах. Заграница трубила в антисоветские трубы, что уже близок разрыв Китая с СССР, что разгорается их ссора. Это радовало противников марксистско-ленинской политики, и у них к тому появились весомые основания. К моменту начала открытой дискуссии в печати мы обнаружили, что на китайские позиции перешло руководство Албании. Как это произошло? Как раз в то время, когда наши отношения все больше накалялись, в Китай отправилась албанская делегация. Мы считали, что такие поездки в принципе всегда полезны. Мы тоже с удовольствием ездили в Китай и готовы были повторять деловые поездки. Визиты представителей всех братских партий мы рассматривали как полезный способ установления личных контактов, служащих укреплению взаимопонимания, с тем чтобы держать общее марксистско-ленинское оружие отточенным, в боевом состоянии.

Но оказалось, что та поездка албанской делегации преследовала другую цель. Мы буквально остолбенели, узнав, какие беседы с нею вели китайцы. Они проводились в конфиденциальном порядке, однако когда делегация проезжала через Москву, к товарищу Андропову[70] пришла член Политбюро Албанской партии труда Лири Белишова[71], которая придерживалась позиции дружбы с Советским Союзом и была возмущена прошедшими переговорами. Эта стойкая коммунистка прошла ранее суровую школу борьбы с итальянскими фашистами, испытала застенки тюрем. Ей в тюрьме выбили один глаз. Очень преданный делу коммунизма человек. Она, как и другие – настоящие албанские коммунисты, – была сторонницей дружбы с Советским Союзом и рассказала по-товарищески о состоявшихся в Пекине беседах, будучи потрясена их антисоветской направленностью. Она сообщила, что инициаторами бесед были китайцы, но албанцы охотно откликнулись и восприняли антисоветские тезисы Пекина.

Мы же проявили тогда большую наивность. В то время председатель Совета Министров Албании Мехмет Шеху[72] лечился у нас в больнице. К нему поехал, кажется, Андропов, который заведовал отделом ЦК КПСС, занимаясь связями с коммунистическими партиями социалистических стран, и сказал ему, что мы получили такую-то информацию, и даже сообщил, кто нас проинформировал. Мы-то считали, что Мехмет Шеху и Энвер Ходжа[73] – наши настоящие друзья, подлинные коммунисты, и не сомневались, что это известие поразит их так же, как нас. Думали, что они не разделяют таких взглядов, но глубоко ошиблись. Как только наш человек вышел от Шеху, тот сейчас же скинул с себя больничную одежду и улетел в Албанию. Там развернулась буквально погоня за людьми, которые стояли на позициях дружбы с Советским Союзом. Их объявили врагами Албанской партии труда, врагами своей Родины. А Лири Белишову, коммунистку, которая приходила к нам, вывели из состава Политбюро и даже исключили, кажется, из рядов партии. Кончилось тем, что ее вообще арестовали и, как я думаю, физически ликвидировали. Албанские лидеры повели себя как настоящие звери. Они жестоко расправились со всеми неугодными людьми. У них были созданы пресловутые тройки, которые возглавлял Балуку[74]. Те выносили приговоры и сами приводили их в исполнение.

Когда мы узнали, что творится в Албании, чаша нашего терпения переполнилась, и мы решили, что надо принимать какие-то меры. Но об этом я расскажу дальше. Китайцы же развернули свою пропаганду в нашей стране. Их студенты стали распространять в учебных заведениях антисоветскую литературу, листовки, пытались организовывать антисоветские демонстрации на улицах и площадях. Наши студенты, которые учились в Китае на основе межгосударственного обмена, терпели всяческие издевательства и практически не могли заниматься. Мы решили их отозвать и в свою очередь предложили выехать из нашей страны китайским студентам: попросили Пекин забрать тех людей, которые недостойно ведут себя в Советском Союзе. Когда эти лица возвращались в Китай, то на конечной железнодорожной станции перед Монголией устроили безобразную демонстрацию. Даже неприлично говорить о том, что они проделывали: снимали штаны и гадили на перроне и в вокзале. Не знаю даже, как назвать такую демонстрацию. Это просто свинство! И делали это «культурные люди». Но не потому, что не понимали, что такое неприличие. Они хорошо все знали, а поступали так именно потому, что это было неприлично, устроив своеобразную выходку против нас.