– Пока нет. Ясно, что жертва сгорела, но вот причина... Хотелось бы выяснить.

– Катализаторы?

– Отрицательно. По крайней мере на первом этапе. Есть другие аномалии. Кости конечностей имеют тепловые разрывы, а ближе к центру тела они вовсе перегорели в известь. Представляете, какой должна быть температура? Намного выше простого горения. Однако в комнате все сохранилось. По сути, огонь даже не вырвался за границы тела. Он оставался внутри, и только внутри жертвы.

– А что это за тип возгорания?

– Понятия не имею, – покачал головой доктор.

– Спонтанное?

– Хотите сказать, как у Мэри Ризер?

– Вы знаете об этом?

– Что-то вроде легенды... Разве ФБР не раскрыло то дело?

– Похоже, так называемое спонтанное самовозгорание человека вовсе не легенда.

Эксперт издал низкий, циничный смех.

– Ну ФБР!.. Хлебом не корми, дай только изобрести новый термин-акроним. Просмотрите-ка медицинский справочник, мистер Пендергаст, найдете там «ССВ»? Вряд ли.

– Есть вещи, доктор, о которых составителям справочников и не снится. Я пришлю вам материалы, дабы вы ознакомились с делом подробно.

– Как пожелаете. – Патологоанатом вместе с экспертами удалился, оставив д'Агосту и Пендергаста наедине с трупом.

Голова не работала, но д'Агоста – просто чтобы не смотреть на тело – достал ручку с блокнотом и записал: «23 октября, 02:20, Пятая авеню, 321, квартира 17В, Катфорт». Д'Агоста дышал через рот, и запись вышла корявой. Все, решил он, с этого дня ни шагу из дома без мятного бальзама: на свидание ли, в отпуск – никуда.

Из гостиной доносились приглушенные голоса: детективы-«убойщики» допрашивали дежурного подальше от вони. Вот и славно, решил д'Агоста, не придется светить перед старыми приятелями саутгемптонским значком и сержантскими нашивками.

Пендергаст тем временем преодолел отвращение. Уподобившись эксперту, он вооружился щипцами и пробиркой – где только прятал? – ползал на четвереньках, собирая частицы и очень бережно складывая в стеклянный сосуд. Потом он занялся стеной – тем участком, где краска потемнела и вспузырилась. Фэбээровец так долго рассматривал опаленную часть через лупу, что д'Агоста не выдержал и подошел. Поначалу он не увидел ничего, кроме расплывчатого пятна, однако потом... Следов копыт не было, но по спине поползли мурашки и волосы на затылке зашевелились. Будь он проклят, если все это не просто фантазия (как в тех тестах с чернильными пятнами).

Пендергаст внезапно обернулся:

– Вы тоже видите?

– Кажется, да.

– Что именно?

– Лицо.

– Какое?

– Чья-то харя с толстыми губами и раскрытым ртом – того и гляди укусит.

– Или проглотит.

– Ага, точно.

– Похоже на фреску Вазари на куполе флорентийского собора Дуомо: дьявол, глотающий грешников.

– Жутко похоже? То есть да, жутко... Похоже.

Задумавшись, Пендергаст отошел от стены.

– Знаете историю доктора Фаустуса? – спросил он.

– Фаустуса? В смысле, Фауста? Того, который продал душу дьяволу?

– У этой истории множество пересказов, – кивнул Пендергаст. – Большинство дошло до нас в виде средневековых рукописей. Каждый из вариантов уникален, но в каждом гибель доктора Фауста описана в точности как смерть Мэри Ризер.

– Вы про это говорили доктору?

– Да. Спонтанное возгорание человека. В Средневековье это называлось «внутренний огонь».

Д'Агоста кивнул, чувствуя, как мозг наливается свинцом.

– Найджел Катфорт – классический пример. Даже более классический, чем Гроув.

– Хотите сказать, за ним пришел дьявол?

– Я лишь привожу факты.

Д'Агоста тряхнул головой. Ужас. Настоящий кошмар. Рука вновь потянулась к крестику. «Кто-нибудь, – подумал д'Агоста, – скажите, что дьявола нет. Ну скажите, скажите, что не дьявол убил Катфорта...»

– Добрый вечер, господа, – произнес за спиной приятный голос.

Д'Агоста обернулся. Обладательница голоса стояла в дверном проеме. Одетая в серый, в полосочку, костюм, она носила капитанские лычки на воротнике белой рубашки. Д'Агоста отметил миниатюрную фигурку, большие груди, бледное, утонченное личико в обрамлении черных блестящих волос и яркую голубизну глаз. Он не дал бы женщине больше тридцати пяти, но молодость никак не вязалась с должностью капитана. Постойте-ка, а ведь д'Агоста ее знал... Накатила тоска – рановато он радовался, не пройти ему незамеченным.

– Капитан Хейворд, – представилась женщина, глядя на д'Агосту – похоже, ей он тоже был знаком, и легче от этого не стало. – Я знаю, вы уже предъявляли удостоверения на входе, но можно и мне взглянуть?

– Разумеется, капитан. – Пендергаст изящно достал и раскрыл значок.

Хейворд приняла его и, проверив, посмотрела на фэбээровца.

– Мистер Пендергаст.

– Рад снова видеть вас, капитан Хейворд, – поклонился тот. – Разрешите поздравить с возвращением и особенно с новым званием.

Пропустив речь Пендергаста мимо ушей, Хейворд повернулась к д'Агосте. Он уже протянул ей значок, но капитан будто не видела документа. Она смотрела на д'Агосту. Вспомнилось имя, а вслед за ним и все, что соединяло их в прошлой жизни: Лаура Хейворд, временный полицейский, та, что обучалась в школе и писала книгу о подземке и бездомных Манхэттена, готовилась к защите проекта. Именно с ней д'Агоста работал над делом Памелы Уишер[32]. Только тогда она была сержантом, а он – лейтенантом.

– А вы, по-моему, лейтенант Винсент д'Агоста?

– Вообще-то сержант.

Краснея, он подумал, что дальше ничего объяснять не станет. С чего бы ему перед ней позориться?! Но в то же время он видел: выхода нет.

– Сержант? Так вы больше не в департаменте полиции Нью-Йорка?

– Я сейчас в Саутгемптоне. Официально представляю там ФБР по делу о смерти Гроува.

Д'Агоста вдруг увидел, что Хейворд протягивает ему руку, и на автомате пожал теплую, чуть влажную ладошку. Ему даже понравилось, что капитан оказалась не такой уж холодной и черствой.

– Рада снова работать с вами.

Слава Богу, она произнесла это сухо и без намека на личные интересы. Значит, не будет нести всякую чушь или приставать с расспросами. Значит, предстоит только работа, работа и еще раз работа.

– Что до меня, – сказал Пендергаст, – я рад, что дело передали в столь умелые руки.

– Благодарю. Если честно, я всегда поражалась оригинальности, с какой вы трактуете правила субординации и строите отношения с коллегами.