с собою снятый мною с натуры портрет Николая Васильевича Гоголя. Согласно Вашему желанию, платье осталось мною незаконченным и вообще весь портрет оставлен мною в том виде, в каком он был, когда я его снимал с натуры, без всякого изменения».

22 сентября он извещает Павла Михайловича: «Согласно выраженному Вами желанию спешу сообщить, что портрет Гоголя готов».

В 1870 году Перов пишет для Павла Михайловича портрет Н. Г. Рубинштейна и в 1871 году – А. Н. Островского; Крамской написал Шевченко, Васильева, Антокольского и М. К. Клодта. По поводу портрета Шевченко Павел Михайлович писал Крамскому, посылая перевод: «Кому же поручить мне осматривать портрет, когда Вы его сами осмотрели. Мне остается только лично благодарить Вас – если он так хорошо окончен, как я предполагаю по виденному мною. Если Вам угодно, можете выставить на выставку, если же нет, то поручите г. Беггрову переслать ко мне.

Василий Перов

Я желал бы знать, не можете ли Вы теперь же приступить к портретам для меня Грибоедова, Фонвизина, Кольцова. Для последнего я имею материал».

Павлу Михайловичу особенно хочется иметь поскорее портрет Кольцова. Он посылает акварельный портрет и описание наружности Кольцова.

Вот что (со слов Тургенева) пишет Павел Михайлович: «В комнате находился (на вечере у Плетнева) еще один человек. Одетый в длиннополый двухбортный сюртук, короткий жилет с голубой бисерной часовой цепочкой и шейный платочек с бантом, он сидел в углу, скромно подобрав ноги, и изредка покашливая, торопливо подносил руку к губам. Человек этот поглядывал кругом, но без застенчивости, прислушивался внимательно, в глазах его светился ум необыкновенный, но лицо у него было самое простое русское – вроде тех лиц, которые часто встречаются у образованных самоучек из дворовых и мещан. Замечательно, что эти лица в противность тому, что, по-видимому, следовало бы ожидать, редко отличаются энергией, напротив, почти всегда носят отпечаток робкой мягкости и грустного раздумья. Это был поэт Кольцов».

Портрет Кольцова Крамской начал писать тотчас же. Но дело затянулось надолго. 6 апреля 1872 года Павел Михайлович пишет Крамскому: «После моего к Вам письма я получил от Анненкова известие, что был у Вас и видел портрет Кольцова, вот что он пишет: «Могу засвидетельствовать нелицеприятно, что портрет выйдет совершенно удовлетворителен. Стоит только снять с него свежесть лица, мало свойственную человеку труда, наклонить ему несколько голову, как бывает это у людей много испытавших на своем веку, да сообщить костюму вид гениальной неряшливости». Здесь столько «только», что Вам хлопот будет немало, но многоуважаемый Иван Николаевич, по русской пословице «взявшись за гуж, не говори, что не дюж» делать нечего, уж похлопочите; стоит и для того только, чтоб был портрет Кольцова».

В одном из своих писем, а именно 23 мая 1873 года, Крамской говорит: «В пятницу я буду в Москве, я полагаю, и привезу Вам портреты и Кольцова, и Грибоедова. Кольцова я решился кончить и не брать в Воронеж, предоставляя себе право поправить и, может даже быть, переделать его, если найду, что нужно, в Воронеже, где я сделаю и рисунки и этюды. Я подумал, что брать самый портрет нет надобности, и что довольно будет сделать на месте рисунки. В портрете Кольцова Вы встретите радикальную перемену, я сделал белый фон. Все замечания клонились к тому, чтобы сделать цвет лица кирпичным; Никитенко, бывший у меня, знавший Кольцова хорошо, всегда это говорил, и я решился прибегнуть к этому средству, чтобы лицо было темнее фона. Теперь он сидит на половине стула у стены. Но чем я несказанно доволен, так это Грибоедовым – не то, чтобы он уже хорошо был написан, а тем, что мне удалось с помощью Каратыгина, сделать его похожим…».

В марте 1875 года Павел Михайлович писал Крамскому, что портрет Кольцова видел один человек, хорошо его знавший, и нашел его непохожим. Павел Михайлович предлагал выслать портрет для переделки.

В январе 1877 года Крамской писал: «Соф. Ник. дает идею (если Вы согласны) сделать его черным… Мне идея понравилась».

29 марта 1877 года: «Портрет Кольцова работаю, как старый, так и новый (черный), оба к Вам пошлю».

11 апреля 1877 года: «Кольцов переписан и черный тоже готов, и все-таки, оба скверные. Решительно заколдованный портрет. Вы увидите».

31 мая 1884 года: «За мной есть неисполненный портрет Кольцова в 300 рублей, который я однакож надеюсь осилить этим летом».

Последний раз Крамской упоминает о портрете Кольцова 10 января 1886 года. После болезни и зимы, проведенной в Ментоне, он подводит итоги своих долгов – денежных и живописных. Кольцов так и не удался.

В 1872 году к Павлу Михайловичу поступила целая серия портретов писателей, написанных Перовым: Достоевский, Майков, Тургенев, Даль, Погодин.

По поводу заказа портрета Достоевского В. Г. Перову в Отделе рукописей библиотеки имени В. И. Ленина сохранилось два письма П. М. Третьякова к Ф. М. Достоевскому. В первом, помеченном 31 марта 1872 года, Павел Михайлович писал:

«Милостивый государь Федор Михайлович.

Простите, что, не будучи знаком Вам, осмеливаюсь беспокоить Вас следующею просьбою: я собираю в свою коллекцию «русской живописи» портреты наших писателей, имею уже Карамзина, Жуковского, Лермонтова, Лажечникова, Тургенева, Островского, Писемского и др. Будут, т. е. уже заказаны: Герцена, Щедрина, Некрасова, Кольцова, Белинского и др. Позвольте и Ваш портрет иметь (масляными красками), смею надеяться, что Вы не откажете в этой моей покорнейшей просьбе и сообщите мне, когда для Вас более удобное время? Я выберу художника, который не будет мучить Вас, т. е. сделает портрет очень скоро и хорошо.

Адрес Ваш я добыл от Павла Васильевича Анненкова.

В случае согласия – в чем я осмеливаюсь не сомневаться – покорнейше прошу поскорее известить меня.

С глубочайшим почтением имею честь быть Вас Милостивого государя покорнейший слуга

П. Третьяков»

…Живу в Толмачах в соб[ственном] доме. Это на случай, если не придется ли Вам быть в Москве и, может быть, захотите зайти ко мне. Письмо прошу адресовать просто: в Москву».

Во втором письме, помеченном 15 апреля, Павел Михайлович, благодаря Достоевского за согласие позировать для портрета, писал:

«Милостивый государь Федор Михайлович.

Душевно благодарен Вам за Ваше доброе согласие. Вышло так, что когда получил я Ваше письмо, то избранный мною художник В. Г. Перов не мог уже поехать в Петерб[ург] по разным обстоятельствам, и вот только теперь можно назначить приблизительно отъезд его – в конце сего месяца: пишет он скоро и потому до 10 мая портрет непременно может быть готов. О дне его выезда я Вам извещу.

С глубочайшим почтением имею честь быть Вас Милостивого государя покорнейший слуга

П. Третьяков

Москва,