Я не знала, как буду поддерживать семью в финансовом плане. У нас всегда было две зарплаты. Мы стали жить совсем по-другому. Мы отказались от машины и стали по-другому делать покупки. Это оказалось совсем несложно. Теперь мы не тратили деньги на одежду для работы, на химчистку, транспорт, ланчи, круассаны и кофе, а все это была достаточно большая доля нашего бюджета. Поэтому страшно было вначале бросить работу и измениться. Встречаясь с людьми на улице, мы говорим: „Я работаю тем-то…” Было очень трудно сказать: „Я мама”.

Оставаться дома было намного труднее, но я очень-очень редко теперь просыпалась по ночам, чувствуя себя подавленной. А ведь это происходило раньше постоянно. Вы никогда не справляетесь с проблемами одинаково. У меня ни на минуту не появлялось желание вернуться на работу».

Уйти с работы оказалось нелегко для Милли как с психологической точки зрения, так и с финансовой. Но это все равно лучше, чем разрываться на две части, как ей приходилось жить раньше. Будучи энергичной женщиной, Милли стала находить для себя занятия в своем кругу и радоваться этому. Жизнь начала приобретать смысл.

«Самое большое отличие от прежней жизни после увольнения с работы заключается в том, что вы становитесь вовлечены в местную общественную жизнь. Вы знакомитесь с людьми около школьных ворот, на приеме у врача, вместе пьете кофе и ведете на занятия детей. Вы знакомитесь с совершенно разными людьми. Иногда вы участвуете даже в местных политических мероприятиях, проводите кампании в поддержку парков. А так как вы не летите все время куда-то, то можете поболтать с продавцами и с другими людьми. Просто поразительно, как все изменилось в моей жизни. До того как я оставила работу, я прожила 15 лет в этом районе, и ни один местный торговец не знал меня, чтобы простить мне недостающие 50 пенсов. А потом я перестала работать, и у меня появился Матти. Я не могла пройти по округе, чтобы меня не остановили. Мне приходилось задерживаться по полчаса в каждом магазине, куда я заходила. Все обнимали Матти, клали ему монетки в ручку. Он родился в совершенно другом мире, чем мои старшие дети. Мы живем в районе, где осуществляется фантастическая программа „SureStart”. У детей теперь есть спортивный зал, проводятся уроки плавания, уроки йоги для мам, во время которых работает детская комната для малышей, устраиваются экскурсии и многое другое.

Теперь я горжусь своей жизнью – я хотела работать, и я работала, но я изменилась, когда работать стало невозможным. Сейчас я все время посвящаю детям. Однажды я вернусь на работу. Но пока мое место в семье».

У Эллы и Патрика МакМилланов трое детей: Генри (8 лет) и близнецы Мика и Зу (4 года). Элла – журналист, а Патрик – музыкант. Начало семейной жизни Эллы и Патрика казалось прекрасным – дом за городом, постоянно проживающая в семье няня. Но карьера вынудила их переехать в город, где все пошло не так. История незабываема из-за череды неприятностей, а также благодаря использованию Эллой «сумочки-обманки», для того чтобы можно было незаметно покинуть офис. Случай МакМилланов показывает, как влияет на жизнь молодой семьи работа в сфере британской культуры. Элла рассказывает свою историю:

«Я испробовала буквально все способы заботы о ребенке, прежде чем мой сын пошел в школу, но не нашла ничего, что оказалось бы прекрасным. Постоянное присутствие няни в доме, пока мы жили за городом, казалось многообещающим, но она не была в состоянии подняться раньше семи часов, когда мне требовалось успеть на поезд, чтобы попасть в офис в Лондоне. Поэтому я оставляла ребенка в автомобильном кресле перед ее дверью, которую открывала в надежде, что, если ребенок заплачет, няня проснется. Она никогда не начинала работу раньше 11 часов в родной Испании, как она потом объяснила. Из чего я понимала, возвращаясь вечером домой, что она редко выводила ребенка гулять, но рассказывала ему массу сказок, обычно держа мальчика на коленях. Она была чрезвычайно добрая и веселая, но довольно полная, а когда я спрашивала ее, почему они не гуляли, она обычно отвечала: „Ну, было похоже, что собирается дождь”. Я пыталась объяснить ей, что в Англии так бывает каждый день.

Переезд в Лондон, чтобы подстроиться под работу мужа и мою, означал, что мы могли позволить себе только крошечную квартиру с двумя спальнями без места для проживающей в доме помощницы. К тому времени Генри исполнилось полтора года, и его можно было отправлять в ясли „Занятые ручки”, которые находились неподалеку от дома и принимали детей его возраста. Однако ясли закрывались в 6 часов, поэтому мне нужно было уходить с работы в пять часов самое позднее, а большинство коллег в редакции не уходили с работы раньше шести или семи часов вечера. Мои ранние уходы, несмотря на то что я появлялась в офисе на час раньше других, стали предметом незаслуженных замечаний со стороны коллег. Удивительно то, что меньше всего сочувствовали мне другие женщины (главным образом бездетные). Босс любил подшучивать, когда видел, что я навожу порядок на рабочем месте, перед тем как уйти: „Спасибо, что заглянули”.

Со временем мы переехали в дом, и я нашла более дорогие ясли, единственные в нашем районе, работавшие до 7 часов. Это позволяло мне лишний час оставаться на работе, а с назначением нового босса я сознательно старалась отвлечься от трудностей с уходом за ребенком. Я приносила в офис лишний жакет и дамскую сумочку, вешала жакет на спинку своего кресла, а сумочку клала на стол, когда нужно было незаметно ускользнуть, оставляя при этом включенным компьютер. Быть редактором – значит общаться с другими журналистами, которые часто находятся на разных этажах. Если мой компьютер работал, то все считали, что я где-то в офисе, раз меня нет за моим столом.

Однако случалось, что я задерживалась на совещаниях и не могла сбежать и поэтому не успевала к заветным 7 часам. Однажды, будучи уже беременной близнецами, я неслась через весь Лондон в машине, позвонив в ясли, что задерживаюсь на пять минут. Из-за аварии на дороге я опоздала на еще большее время и приехала в ясли в 7:15. У дверей стояли две девочки в возрасте подростков. Я с ужасом наблюдала, как мой сын прополз у них под ногами и бросился ко мне навстречу прямо через дорогу. На следующий день я получила счет на 70 фунтов за то, что два человека вынуждены были меня ждать в течение 15 минут. Я заплатила 20 фунтов, на повышенных тонах побеседовала по поводу моих постоянных опозданий с заведующей яслями, которой было всего двадцать лет с небольшим, и немедленно забрала ребенка из яслей. Жаль, что тогда я не пожаловалась властям на воспитателя, пренебрегшего своими обязанностями».

В семье Кемпбеллов (мать – Даниэлла, 36 лет, консультант по информационным технологиям, занята на работе неполный день; отец – Захари, 38 лет, инженер) три дочери, которым сейчас 9, 8 и 4 года. Супруги планировали свои финансы, чтобы можно было прожить на одну зарплату, когда наступит такое время. Даниэлла посвятила себя детям так, как когда-то посвящала себя карьере. Она с восторгом пишет, что не зря тратила время на дочерей:

«Вероятно, это необычно, но я всегда считала, что лучше останусь дома с детьми, чем буду иметь хорошую и высокооплачиваемую работу. Со временем, когда мы с мужем купили дом, то не сильно пострадали в материальном смысле. Мне нравилась моя работа, в моем подчинении находилось около 30 служащих в течение пяти лет. Когда я забеременела первой дочерью, мой управляющий директор не удивился. Мы были небольшой компанией, где постепенно ушли в отпуск по уходу за детьми четыре помощника директора. Меня повысили, понимая, что я не планировала ребенка. Для меня было совершенно понятно, что часы, которые я проводила на работе, и командировки совершенно не вяжутся с моим пониманием материнства. Я чрезвычайно напряженно работала восемь лет и хотела полностью посвятить себя ребенку. Я ожидала встретить неодобрение со стороны сотрудников по поводу моего решения „остаться дома”. Некоторые женщины, которые работали со мной и были старше меня, представляли первую волну преуспевших женщин в нашей сфере деятельности. Удивительно, но никто не критиковал мое решение. Одна моя коллега – ей было за пятьдесят, убежденная феминистка – рассказала, как она жалела, что не проводила больше времени со своими детьми, пока они были маленькими. Я также была свидетельницей проблем работающих матерей на примерах моих сверстниц – тревога из-за больных детей, безответственность грубой няни, чувство вины оттого, что маленькие дети оставлены на попечение чужих людей. Меня это не привлекало.