Глайдер пошел вниз. Серая пелена закрыла обзор, и стало кидать из стороны в сторону. Турбины ныли на повышенных тонах, компенсируя напор ветра. Поверхность уже близко…

Удар сотряс машину, заскрежетало, одна турбина протестующее взвыла и остановилась. Но глайдер продолжил плавный спуск, хотя его как будто стало относить в сторону. Резкий толчок — сели!

Матвей облизнул прикушенную губу. — Что произошло? — выдавил он.

— Кусок льда или камень попал в левую ходовую турбину. Видимо, со склона сорвалась лавина. Балансировка нарушена, но турбины вертикального хода в порядке.

— Мы сможем лететь?

— Да, хотя маневры в горизонтальной плоскости будут затруднены, а скорость невелика.

— Ну и ладно, — облегченно вздохнул Матвей. — Вид в инфракрасном.

Красное пятно оказалось слева. Он глянул на запястье, где было устройство, похожее на обычные смарт-часы: на этой долготе скоро наступит ночь.

— Аргос[9], будь на связи с глайдером.

Он накинул капюшон куртки и надел перчатки. Открыл дверцу, но ничего не увидел из-за летящего снега.

Ветер обжег щеки, а когда ступил на заснеженные камни, то попытался свалить с ног. Пришлось достать из багажника за сиденьями ледоруб — хорошо, что купил для зимних вылазок в крымские горы. Опираясь на него, пошел к источнику тепла — указатель на дисплее «Аргоса» показывал направление. Да, Элизе тут делать нечего.

В лицо пахнуло чадом, и он остановился. Тлеющие обломки — ни людей, ни человеческих тел. Авария?.. Хотя больше похоже на взрыв.

Вернулся к глайдеру, в тепло кабины.

— Круговой обзор! — приказал он, растирая щеки. — В обычном и инфракрасном.

Так. Неподалеку видна пещера или вход в туннель, но там нет ни пятнышка тепла. Стены цирка тоже безжизненны. На выходе из цирка, за перегибом склона, видны две прямоугольные формы — строения.

— Стоп, ближе!

В одном как будто маячит красноватое зернышко…

— Слабый источник тепла, — подтвердил глайдер. — Температура слишком низкая для теплокровного организма.

— Это она! Спустилась туда после аварии. Глайдер, можешь взлететь и опуститься рядом со строениями?

— С поврежденной турбиной — нет. Не смогу компенсировать ветровой снос, и нас отнесет на несколько километров.

— Тогда я пошел за ней. Можешь подождать здесь?

— Конечно. Оденьтесь теплее, при таких метеоусловиях человеку долго не выжить.

«Это я уже понял!». Он подхватил рюкзак, куда дома покидал кое-что из снаряжения, и вышел. Сразу пришлось опереться на ледоруб, не видно ни зги.

— Аргос, проекция карты! — приказал он устройству на запястье.

Над «часами» возник прямоугольник света со схемой местности и красной точкой — местоположением Матвея. Сверяясь с ней, начал спускаться по еле видимой дороге. Хорошо, что ботинки на вибраме, а в руке ледоруб: как Кэти спустилась по этим надувам без специального снаряжения? Он-то ходил по крымским горам, зимой там полно снега, и то сейчас шел с трудом. А вдобавок жгучий ветер!

Но к строениям спустился без особых проблем, хотя под конец пришлось воспользоваться фонарем, наступила темнота. Наверное, вот это — что-то вроде вагончика на полозьях, и все окна кроме одного забиты фанерой.

Он вошел, и в луче света возник стол, а вокруг — небольшое помещение с кроватями и печью. На одной кровати кто-то скорчился под матрасом. Но первым делом печь — пепел холодный, дров поблизости нет, а мороз как и снаружи, только без ветра. Шагнул к топчану и отвернул угол матраса.

Женщина! Волосы и ресницы смерзлись, лицо белое и кажется неживым. Щеки — все равно, что изо льда. На стене над умывальником зеркальце, приложил его к губам, и постепенно на нем появилось туманное пятнышко — пока жива. Организм пытается сохранить тепло внутри, чтобы еще могли функционировать жизненно важные органы.

Такого он не ожидал. Нужно затопить печь, нужны дрова! Глянул на картосхему, уменьшив масштаб. Лес есть, но в нескольких километрах ниже, и он сам замерзнет, пока сумеет принести дров. Мысли и так уже путаются от безжалостного холода. Втащить ее к глайдеру не получится, тут минимум двести метров по вертикали. Он один еще может подняться, укрыться в спасительном тепле кабины, но как оставить женщину погибать?..

Он вытряхнул содержимое рюкзака на пол: еда, спички, консервы. Все это сейчас не поможет. На дне уложен спальный мешок… Расстегнул молнию, а если положить Кэти в него? Термоизоляция идеальная, не раз ночевал на снегу… Нет, это уже бесполезно! Тело женщины тратит последние крохи тепла, их не хватит, чтобы согреть мешок. Все равно скоро умрет.

Тогда… остается только одно. Читал про это, но поможет ли?..

Он начал спешить. Разложил мешок на соседнем топчане. Стал срывать с Кэти верхнюю одежду и стаскивать термобелье. Почти голую, затолкал в мешок и стал раздеваться сам. Боже, до чего холодно! Оставив на себе только носки и трусы, тоже забрался в мешок. Негнущимися пальцами застегнул молнию и набросил капюшон.

Его колотит от холода, это невыносимо! Лежать можно только в обнимку, и это все равно, что обнимать мерзлое бревно. Он едва не кричит от боли: грудь и живот сводят судороги, а ноги немеют от ледяного прикосновения. Уже не понять, огонь или лед сжигают его тело. Он судорожно вдыхает, и в рот попадают мерзлые волосы. Может быть, он кричит, но не слышит себя, его все глубже затягивает морозная мгла…

И все-таки в ней слабо брезжит свет. Начинают возникать смутные картины, воспоминания о тепле и солнце. Понемногу они обретают четкость… Вот он лежит на горячей гальке, скалы спадают в голубую воду, а на мелководье мама играет с маленькой Элизой… Вот они гуляют по парку, и теплый воздух напоен ароматом бесчисленных роз… Вот идут по нагретой солнцем песчаной косе, и море с одной стороны зеленое, а с другой лазоревое…

То ли тепло его тела все же согревает мешок, то ли струится из далекого Сада, но постепенно он перестает чувствовать холод.

Кэти

Она плавает в серой пустоте — ни тепла, ни холода. Только одиноко и очень тоскливо, но она смутно помнит, что это ненадолго, что за ней придут. Кто и когда?.. Но здесь нет времени, только пустота… Потом, спустя бесконечность времен, что-то начинает меняться: она чувствует приятное тепло. Тепло сменяется жаром — языки огня лижут тело, и она корчится в судорогах. Какое мучение, она хочет снова в ту пустоту! Муки тоже длятся без конца, но внезапно стихают. Она опять чувствует руки и ноги, только их колют бесчисленные иголки, и еще они как-то странно стеснены…

Огромных усилий стоит открыть глаза. Полная темнота, но она чувствует чье-то теплое дыхание на лице. Пытается пошевелить рукой и чуть не плачет от бессилия. Наконец пальцы, а потом и ладонь дотрагиваются до чего-то… Горячее тело, и она прижата к нему. Похоже, тело мужское: что за бред, переспала с кем-то и ничего не помнит? Отчаянным усилием скидывает завесу с лица. Ледяной холод касается щек, а тело содрогается: слишком хорошо запомнило этот холод.