Но и это препятствие не остановило отца Павла. Подоткнув полы рясы за пояс, он решительно направился вперед. Мне вновь ничего не оставалось, как последовать за ним.

Справа и слева открывались темные ниши полукруглых проходов, но отец Павел уверенно шел вперед. Потом была еще одна лестница, ведущая наверх, по которой мы вышли на небольшой балкон. Зал, лежавший перед нами, освещался десятком факелов, воткнутых внизу вдоль стен…

Интересно, кто их зажигал, кто менял? Мысль об этом пришла мне в голову только сейчас. Неужели и другие служители церкви знали об этом зале, сокрытом глубоко под землей? Но не сам зал, не странное подземелье с ужасающими скульптурами поразило меня больше всего, а чудовищное создание, которое было приковано к четырем каменным колоннам в центре.

Длиной грязно-серая тварь была метра в два с половиной и имела бочкообразное тело, с обеих сторон которого торчало два огромных крыла. Сверху и снизу тело сильно суживалось, снизу его венчало нечто напоминающее клубок толстых корней-щупалец. Более тонкие щупальца змеились из складок тела в великом множестве. И все это извивалось, дергалось, пытаясь освободиться.

Я замер, разглядывая ужасную тварь, не в силах произнести ни единого слова.

Однако чудовище ничуть не смутило отца Павла.

— Вот один из обитателей Гоцлара, — начал отец Павел. — Некоторые называют их Старцами. Вот истинные хозяева проклятого города, — и замолчал, словно ожидая, какой эффект произведет на меня это чудовище. Но я стоял молча, рассматривая порождение иного мира. Что я мог сказать батюшке? Что забрал карту дороги в Гоцлар из рук еще более отвратительного создания, восставшего из гроба?.. — И вот, взирая на это проклятое Богом создание, ты, сын мой, станешь утверждать, что сокровище Гоцлара не чуждо людям? Что нужно вытаскивать ужасные древности в наш пресвященный и обласканный Богом мир?.. — он говорил и говорил, но я словно не слышал его слов. Вместо них в уши мне прокрался странный шепот.

— Помоги мне… Нет сил больше терпеть… Тьма и оковы убивают меня… — это было произнесено на языке, который обычному человеку показался бы набором гортанных скрипучих звуков. Но мне… я отлично понял, о чем говорит это существо, и было в его голосе столько боли, столько надрыва, что я, невольно шагнув вперед и вытянув руку, ответил ему на том же языке:

— Потерпи. Боль когда-нибудь уйдет, и за муки наши нам воздастся.

Когда я произнес первые слова, отец Павел отпрянул. Он уставился на меня, выпучив глаза, а потом начал креститься и шептать молитву, словно хотел отогнать от себя дьявола.

— Ты мыслишь чужими нам категориями, — ответствовал мне Старец.

— Милосердие и разум едины, какое бы обличив не имел их носитель, — возразил я чудовищу, удивляясь, как слова столь чужеродного мне языка сами по себе складываются в моей голове. С одной стороны, я понимал, что речь моя сейчас больше всего напоминает набор нечленораздельных звуков. С другой стороны, я отлично понимал и то, что говорит пленник, и то, что произношу я. Слова и фразы, которые я хотел произнести по-русски, сами собой превращались в доисторический язык.

— Чем спорить о сути вещей, ты бы лучше рассказал мне о Гоцларе! Я направляюсь туда, и мне нужна помощь.

— Гоцлар… — задумчиво и одновременно с восхищением повторило чудовище. — Гоцлар Великий — последний наш оплот. Наша самая большая, ошибка была в том, что мы создали шогготов и вас — людей. Мы дали вам жизнь, а вы восстали против нас и вместе со слугами Древних извели наш род. Так, скажи, почему я должен помогать тебе проникнуть в одну из наших святынь? Что ты ищешь там?

— Мне нужны знания и богатства, — ответил я.

— Но ты найдешь там лишь смерть, — ответствовал мне Старец. А потом он изогнулся в цепях, в очередной раз пытаясь вырваться.

— Хорошо, скажем иначе… Расскажи мне о Гоцларе, о его величии и падении, — попросил я.

— Не стану, — продолжал упрямиться Старец. — Скажу лишь, что этот город был одним из самых молодых столпов нашей культуры, но вы пришли, растоптали то, что было свято для нас, и ваши пророки Тор и Босо основали на его месте человеческое поселение — Гоцлар.

— И?..

— Они были прокляты и погибли. Они попытались возвести иной храм на месте пепелища!

— А вы?

— Мы вернулись и расправились с пришельцами. Этот мир принадлежит нам… И муки твои будут вечны.

— Расскажи мне про Гоцлар…

Чудовище несколько секунд молчало, а потом вновь заговорило, и в этот раз голос твари был переполнен печалью и нежностью. Он не просто рассказывал, он воспевал Гоцлар — свой родной город.

— Гоцлар, его возвели Ми-го, явившиеся с далекого Юггота. Они были великими строителями, эти Ми-го. Они возвели чудный город вдали от поселений наших врагов Древних. А потом они подарили этот город нам. Удивительное творение из полупрозрачного небесного камня. С высоких минаретов Гоцлара можно было заглянуть в самые отдаленные уголки подземного мира. Этот город изначально планировался как центр культуры и знания. Я бы отдал половину жизни, чтобы вновь пройти по исчезнувшим ныне аллеям и бульварам. А ведь он всего лишь был копией городов на Югготе. Правителем и покровителем Юггота в те годы был Гхатанотхоа и его потомки. Но он недолго правил городом миллиона удовольствий. Сначала явились шогготы. Безумные, не знающие пощады твари, они по всему миру подняли восстание против нас — своих создателей. Они проложили путь людям — безумным бунтовщикам. Но нелюди и не шогготы виновны в гибели Гоцлара. За всем этим видится рука Ктулху. Как могли безмозглые черви отказаться от нашего покровительства? Откуда у них могла зародиться мысль о свободе? Все это — чистое безумие. Ктулху и Древние виновны в нашей гибели. Ктулху насылал сны, будоражил умы глупыми идеями, и в итоге рабы восстали против создателей. Люди разгромили нас, ослабленных бунтом шогготов. Они изгнали нас, повелителей своих и создателей, в самые отдаленные уголки планеты. Машины Ми-го, позволявшие осуществлять связь между мирами, были уничтожены. Гхатанотхоа обратили в камень… А потом люди, пытаясь подражать нам, заселили наши города. Но время шло, и машины, поддерживающие жизнь городов, одна за другой выходили из строя, и некому было их чинить, потому что люди того времени могли выполнять лишь рабскую работу. Они не знали даже основ наук и не очень сильно отличались от своего прототипа — обезьян. Так и умер Гоцлар — один из последних великих городов на этой планете…

Старец замолчал, давая понять, что рассказ его закончен. Много ли я узнал? С одной стороны, очень много, а с другой… Мне ведь нужны были не абстрактные знания, а что-нибудь конкретное, какое-нибудь откровение, которое позволило бы мне проникнуть в тайну древней цивилизации, овладеть ее сокровищами. Но Старец молчал. Он не хотел помогать потомку своих рабов овладеть сокровищами мегаполиса своего народа…

Наконец я вновь повернулся к священнику. Тот смотрел на меня с перекошенным от ненависти лицом, словно перед ним был сам антихрист.