В 1967 году Мак-Ларен считался одним из главных фаворитов Ле-Мана, однако вместе с Марком Доноху финишировал лишь четвертым после того как на их «Форд-GT40-Mk4» обрушилась целая лавина проблем.

«Пыл Гран-при сродни пылу настоящей битвы, — так он написал, решившись наконец, в своей колонке в английском "Автоспорте". — Гонка может сплотить людей покрепче любой сварки или развести их навсегда. За восемь сезонов в команде я не могу вспомнить сколько-нибудь серьезного конфликта между Купером и мной. Когда я пришел к нему, я был еще очень молод и краснел, как девушка, слушая анекдоты Джона. Я провел эти годы ученичества, окруженный такими замечательными людьми, как Джон и Чарльз Куперы, Джек Брабэм, Рой Сальвадори, Кен Тиррелл. И в немалой степени их влияние, пример и успехи помогли мне прийти к мысли основать собственную "конюшню"».

Поначалу-то мало кто верил в успех начинания Брюса. Хитрый старый Черный Джек — он ведь был на одиннадцать лет старше Мак-Ларена и казался нам всем, двадцатилетним, совсем стариком — очень сомневался, что «Брюс способен построить машины такого калибра и такого качества, которые будут выигрывать в "Формуле-1"». Так он, кажется, сказал в одном интервью. Или почти так — смысл, во всяком случае, такой. Не иначе, сказал под впечатлением увиденного — когда приехал взглянуть на нашу первую мастерскую весной шестьдесят четвертого. Это был бетонный ангар, вернее, половина бетонного ангара, с земляным полом, где стояли тракторы, грейдеры, скреперы и прочие дорожные машины. Если у вас хватало сил и мужества пробраться сквозь стадо этих грязных, замасленных железных мастодонтов, то в самом дальнем углу вы могли обнаружить две гоночные машины, верстак, тиски, сверлильный станок и сварочный аппарат. Вместо стенда, на котором устанавливали шасси автомобиля, подобрали здоровенный деревянный ящик. Вся эта жуть называлась «Брюс Мак-Ларен Рейсинг Тим Лимитед».

Но Мак-Ларен непоколебимо верил в успех и заряжал своей уверенностью окружающих. Так что все, кто работал в этом сарае в графстве Сэрри, а потом в Колнбруке, маленькой деревушке, расположенной аккурат в конце взлетной полосы лондонского аэропорта Хитроу готовы были вкалывать сутками напролет. Господи, какой же рев и грохот стоял, когда над нашими головами нависали реактивные «Боинги», только Брюс, похоже, шума не замечал. Наш земляк Хоуден Генли, он несколько месяцев работал у нас водителем-испытателем (а еще — сварщиком, жестянщиком и бог его знает кем), мне тогда признался: «Знаете, Патти, если бы однажды утром Брюс вошел в мастерскую и сказал: "Так, ребята, сегодня мы отправляемся пешком через пустыню Сахара!" — то не дождался бы ни стонов, ни жалоб. Он услышал бы в ответ: "Отлично, Брюс! Когда выходим? Давайте собираться..." Неважно, в полдень или среди ночи, он всегда был здесь, всегда шуткой или добрым словом мог поддержать тех, кто работал с машиной. У Брюса особый талант внушить человеку чувство его важности, необходимости для команды». Талант действительно особый. Знаете, через четыре года, в конце шестьдесят восьмого, когда «Мак-Ларены» выиграли второй подряд Канадо-Американский кубок и наша команда заняла второе место в Кубке конструкторов «Формулы-1», Брюсу присудили «Трофей «Феродо», почетнейшую тогда в спортивном мире награду. И он сказал: «Не знаю, смогла бы команда сделать эту работу без меня, но абсолютно уверен, что сам не сумел бы ничего достичь без них».

Брюс с одним из инженеров в Колнбруке работает над «Мак-Лареном-M7A» для сезона 1968.

Как бы вы относились к такому шефу? Вот-вот... Видимо, однажды утром он пришел в наш бетонный сарай и сказал: «Ребята, нам нужно выиграть чемпионат мира, Кан-Ам, «Формулу-2» и Инди-500. Да, и еще мы построим замечательно быстрое купе, что-нибудь покруче «Феррари» и получше «Мазерати», а потом выиграем на нем «24 часа Ле-Мана»». И, разумеется, услышал в ответ: «Отлично, Брюс! Когда начинаем?» Не зря же Тедди Мейер говорил: «Мы готовы были расшибиться в лепешку, чтобы побить их всех!»

«Мак-Ларен» и вправду выиграл все это. Кан-Ам четырежды, 500 миль Индианаполиса дважды, «Формулу-1» — я уже и со счета сбилась... дюжину раз, не меньше. Брюс даже построил автомобиль своей мечты. Только не успел наладить его производство.

Патти — Джино. Январь 2003 года

«Здравствуйте, Джино!

Так давно Вам не писала — даже соскучилась. Все, знаете, какие-то дела находятся неотложные каждый день. И то надо успеть, и это не забыть. А дни в старости летят — как минуты. Только утром глаза продрала, глядишь, уже и вечер. Впрочем, Вам это вряд ли интересно. В апреле шестьдесят восьмого, когда разбился Джим Кларк, мы сидели вчетвером, с Керром и Янгом, в кабачке недалеко от дома. Глаза у меня были на мокром месте. И Брюс тогда сказал: «Слишком часто одному из нас приходится расплачиваться собственной жизнью за желание быть хоть чуть-чуть быстрее других. И слишком часто собственной жизнью приходится платить просто за то, что оказался в неподходящем месте в неподходящий момент. И ничего в этом нельзя изменить. Мы это принимаем как должное. Мало того — получаем от своей работы огромное удовольствие».

В понедельник, первого июня семидесятого года Брюс летел из Штатов домой, в Англию. Они возвращались после неудачи в пятисотмильной гонке в Индианаполисе и уже второй час вполголоса обсуждали с Гордоном Коппаком, конструктором «Мак-Ларена», какой должна быть машина для будущего сезона. Рядом с Брюсом дремал Дэнни Хьюм, он пришел в команду, уже став чемпионом мира за «Брабэм», дремал, держа на коленях забинтованные кисти рук — позавчера его «Мак-Ларен-M15» загорелся в боксах «старой кирпичницы». Подошел Джек Брабэм: «Какие планы на будущий год, Брюс?..»

Домой в «Муриваи» Мак-Ларен добрался под вечер: «А где же моя маленькая мисс Мэнди Маффит?» Аманда выбежала в холл с радостными криками: «Папа, папа приехал!» Она очень любила, когда Брюс называл ее этим смешным прозвищем из старинной английской колыбельной песенки. Потом они сидели на лужайке за домом — пришли соседи, их общие друзья. Было замечательно — теплый, тихий летний вечер.

На следующее утро Патти приготовила завтрак: Брюсу нужно было ехать на тесты в Гудвуд вместо Хьюма — с такими обожженными руками испытатель из Дэнни был как из собачьего хвоста сито. Гудвуд — это недалеко.

— Возьмешь меня с собой?

— Да нет, пожалуй, много работы, сплошная рутина, ты там быстро заскучаешь.

— Тогда мы с Амандой поедем в гости