– Уверен, если вызвать служебного ведуна второй раз за неделю, его светлость будет очень рад.

Жандарм скрипнул зубами, но больше огрызаться не стал. При этом всем своим видом показывал, что, если мы не уберемся с подотчетной ему территории, он точно сорвется с резьбы и наделает глупостей.

– Позвольте поблагодарить вас от всей души, – прижав руку к сердцу, вполне искренне сказал профессор, обращаясь к нам с Дмитрием Ивановичем, и добавил лично для меня: – Я сейчас очень занят, но мне хотелось бы побеседовать с вами на днях. Как насчет ужина в моем доме?

– Почту за честь. – Я действительно был бы рад побеседовать с таким знающим человеком. Главное – перед ним не проколоться, что будет непросто.

Прихватив меня под локоток, профессор проводил нас к выходу:

– У меня еще не было возможности беседовать с видоком такого высокого уровня. Не спорьте, дорогой Игнат Дормидонтович, – отреагировал он на мою скептическую мину, – я много лет варюсь в этой каше и знаю о чем говорю. Вы расскажете мне о себе, а я поведаю все, что заинтересует ваш, без сомнения, пытливый ум.

За спиной прозвучало уже откровенное рычание.

– Конечно, если это не скрыто тайным рескриптом жандармской канцелярии, – повысив голос, добавил профессор уже для ротмистра.

На прощанье Федор Андреевич пообещал прислать мне посыльного, как только вся эта кутерьма на энергетическом заводе уляжется и прилетевшие, как мухи на дурной запах, ведьмаки отправятся восвояси.

Обратная дорога уже не казалась мне такой захватывающей, но это не отбило желания внимательно смотреть по сторонам.

Следующие два дня прошли без происшествий и были скрашены только испытанием отбойного молотка. Агрегат получился немного нелепым, но, самое главное, рабочим. Нам пришлось арендовать на сутки одну из местных мастерских, в которой имелся свой паровик. Компрессор инженеру и мастеру пришлось делать самим, но они справились. В общем, из-за множества деталей непрофильного назначения, но подходящих по функционалу, все это выглядело как декорация к фильмам в стиле стимпанк или постапокалипсиса.

Сначала запустили паровик. Благодаря реагенту вода в небольшом котле вскипела очень быстро. Затем застучал компрессор, и только после этого мастер взял в руки отбойник, похожий на большую дрель с толстенным кабелем. Для работы приготовили две железных плиты с отверстиями и соединителем. Их состыковали вертикально на деревянных козлах. В передвижной жаровне своего часа дожидались три десятка раскаленных заклепок.

Все заклепки использовать не удалось – воздух все же прорвал шланг, и рабочее давление упало. Но то, с какой скоростью мастер на пару с очень возбудившимся Борисом поставили двадцать четыре заклепки, привело в восторг всех присутствующих. Ну кроме меня. Дава с Лехой мало что поняли, но сияющие глаза технарей подогрели их эмоции.

Борис пообещал быстро восстановить шланг и подправить конструкцию.

Проведя еще одни испытания и обмыв наш успех, мы запихнули похмельного юриста в поезд. С обновленными чертежами проекта он отправился защищать наше детище от загребущих лап акул мирового капитализма.

С отбытием нашего неправильного еврея жизнь замедлилась еще больше. Леха завяз на работе, а я начал изнывать от скуки, которую наконец-то развеяло приглашение от профессора.

Быт в гостиничном номере меня практически убивал, поэтому я с удовольствием приготовился вкусить немного домашнего уюта. Почему-то мне казалось, что профессор иначе жить не сможет. Так оно и вышло.

Федору Андреевичу принадлежала квартира в большом доме практически рядом с городской управой. Так что от работы до гостиницы, а затем до дома профессора я добрался пешком меньше чем за пятнадцать минут. Но это примерно, потому что обзавестись карманными часами так и не удалось. Сей факт бесил меня все больше и больше.

Найдя нужный дом, я уточнил у подметающего постоянно падающие листья дворника, по адресу ли я попал.

– Туточки оне обретаются, – подтвердил высокий и тощий как жердь дворник.

Затем был подъем на второй этаж и попытка освоить дверной звонок, на который нужно было не нажимать, а вертеть небольшую пимпочку посредине. Получилось не очень, но меня услышали. Дверь открыла дородная дама в облачении горничной.

После знакомства с рыжей стригой я ожидал увидеть здесь если не ее саму, то другое юное создание, но у профессора, видно, была иная точка зрения по этому поводу.

Как оказалось, Степанида Захаровна была, так сказать, универсальным солдатом – и уборщица, и горничная, и повариха. Вот к третьей ипостаси ее образ подходил идеально – именно такой должна быть повариха, не только умелая, но и любящая свое дело.

– Федор Андреевич, господин полицейский прибыли, – приняв от меня папаху и шинель, крикнула женщина куда-то в глубь большой квартиры.

В ответ сначала донеслось какое-то звяканье и шипенье, затем прилетел голос профессора:

– Я уже иду!

Через минуту явился он сам, снимая на ходу уже чем-то измазанный халат.

– Простите меня ради бога, дорогой Игнат Дормидонтович. Вот, дожидаясь вашего визита, решил проверить кое-что и увлекся.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответил я и присмотрелся к пятнам на халате.

Если профессор увлекается химией, можно попытаться подбросить ему идейку насчет немагического способа получения резины. Авось удастся поиметь что-то с этой идеи.

Меня радушно проводили в большую столовую и усадили за накрытый белоснежной скатертью стол. Интерьер квартиры почти ничем не отличался от того, что я себе нафантазировал. Только удивляло обилие магических светильников. Хотя, если подумать, ничего удивительного нет, особенно для жилища научного куратора энергетического завода.

– Вы не против, если нам составит компанию еще одна персона? – спросил Федор Андреевич и, дождавшись моего кивка, громко позвал: – Леонард Силыч, будьте любезны пройти в столовую.

Я ждал, что к нам присоединится еще один гость, хотя на столе было всего лишь два прибора. Все стало на свои места, когда в столовую вальяжно вошел здоровенный котяра в серую полоску с белым животом и белыми же «носками».

Солидный образ немного портил ошейник с блестящими камешками. Ну прямо гламурные стразы. Впрочем, мало ли какие у кота могут быть представления о прекрасном.

– Игнат Дормидонтович, – улыбнулся в бороду довольный своей шуткой профессор, – позвольте представить вам моего друга и компаньона Леонарда Силыча.

Кот подошел ко мне, посмотрел снизу вверх серыми глазами и беззвучно мяукнул, как бы обозначая приветствие.

Какой шикарный красавец!

Кот словно услышал хвалебные мысли и потерся о мою ногу.

– Кота в столовой прикармливаете, потом не жалуйтесь, – заявила горничная, но все же поставила на пол миску с едой.