Вошла вслед за Казимиром в большую комнату, увидела сидящего за накрытым столом Тараса. Хозяин пригласил их сесть и стал говорить, но вдруг в распахнувшуюся дверь с грохотом ввалился незнакомый мужик и, нацелив на них обрез охотничьего ружья, приказал поднять руки. Эльза не успела понять, что происходит, как Казимир одним ударом свалил незнакомца на пол и через секунду исчез в кухне с карабином в руке.

Когда Тарас подхватил мужика, Эльза сообразила распахнуть дверь и тут же ее захлопнуть за вылетевшим во двор разбойником. Потом выхватила из шкафа ружье и пачку патронов, дрожащими от волнения руками зарядила оба ствола и взглянула на Тараса. Тот крикнул на прощание, чтобы его положили рядом с женой, и выскочил на крыльцо. Со двора доносились громкие крики и выстрелы.

Оставшись одна, Эльза взяла дверь на прицел и замерла в ожидании. «Вот и все. Теперь главное — не даться им в руки живой», — мелькнула в голове спокойная мысль. Хлестко ударил карабин Казимира. И почти сразу дикий, нечеловеческий крик Яны заглушил все остальные звуки.

Казимир скользнул в лаз и очутился в узком подкопе. Прямо перед ним виднелась дверца. Отодвинул щеколду, приоткрыл дверь и увидел перед собой пустую поляну — ни единой души в поле зрения. Бесшумно выскочил наружу. Пробежав вдоль стены, осторожно выглянул за угол. Спиной к нему у стены, прижимая к себе Яну, стоял какой-то мужик с обрезом в правой руке. Метрах в десяти от него, прямо посреди поляны, маячил еще один с оружием в руках. Позади, у самого леса, виднелась еще одна человеческая фигура, а со стороны бани к дому бежал парень и изо всех сил палил из пистолета. Времени на раздумья не оставалось. Казимир бросился на мужика, стоящего у стены. В этот момент на крыльцо выскочил Тарас. Грохнул выстрел — и Тарас начал оседать. Казимир врезал бойцу, захватившему Яну, прикладом по шее, перехватил карабин и выстрелил в парня с пистолетом. Взял на прицел бандита, стоящего на поляне, но безумный крик Яны на мгновение отвлек его. В ту же секунду поляна опустела.

Тарас умер практически сразу. Шальная, дурацкая пуля попала в голову. Казимир запер в сарае рядом с хлевом двоих оглушенных бандюг и тяжело раненного в грудь пацана. Самое обидное было то, что в Тараса попала последняя пуля, в пистолете не оставалось ни одного патрона. Яна заплакала, узнав в раненом парнишке своего прежнего друга Вовчика. Именно с ним она бежала из дома. Казимира не удивило, как равнодушно она отнеслась к бывшему любовнику. Дело тут было не в женской сущности. Парень отнял жизнь у самого близкого для нее человека. Он убил деда Тараса.

Тело деда Тараса положили в его комнате. Эльза вместе с Яной смыли кровь с его лица. Старый лесничий лежал как живой, он будто спал. Лицо еще не изменилось, не заострилось и пока было спокойным и умиротворенным.

Ваня в самом деле никогда никого не убивал, даже на дело ходил без оружия. Украсть, снять вещи с сонного или пьяного для него не представляло проблемы, но убить! Нет! Никогда! Ваня считал, что сегодня должно обойтись в худшем случае мордобоем. Но вдруг началась стрельба, люди, живые люди падали как подкошенные! Тошнота мгновенно подступила к горлу. Ваня бросился в заросли. Его долго и трудно рвало, пустой желудок будто выворачивался наизнанку. За весь последний день он ничего не ел. Так, погрыз немного кислицы — и все. Серый, так тот даже живьем жрал лягушек. Ваня так не мог. Жареных — куда ни шло, но живьем — никогда. Он вообще не умел убивать, даже змей.

Затаившись, наблюдал, как старика затащили в дом, как здоровенный мужик в камуфляже связал и уволок в сарай Хруста и Клопа. Ваня видел, как убивалась над стариком девчонка. Как еще одна, молодая, судя по всему, женщина, перевязала малого — и мужик забросил его в сарай к остальным.

Ваня свернулся калачиком под деревом и забылся тревожным сном. Все равно, пока в доме не успокоятся, делать ему нечего.

Давным-давно у Вани были дом, жена, работа. Но так случилось, что все это как-то разом опостылело ему. Он поехал на заработки. Сначала завербовался на север. Работал подсобным рабочим на стройке. И читал, много читал. Любимыми книгами на всю жизнь стали рассказы Джека Лондона. Наверное, с них все и началось. Стройка быстро наскучила. Прибился к оленеводам. Добрый по природе, нашел с ними общий язык. Несколько лет бродил по тундре. Его даже женить хотели. Но женщины не интересовали его. Куда лучше было просто странствовать. Когда Ваня устал от севера, пешком двинулся южнее. Где ногами, где на попутках — добрался до Крыма. В Крыму Ване понравилось. Все было замечательно, если бы не попал он в натуральное рабство. Денег не было, а тут предложили работу. На виноградниках. Ваня согласился сразу. Обещали жилье, хорошую еду, нужно только работать. Паспорт забрали. Привезли в барак. Там таких, как Ваня, набилось человек двадцать, все как один — бомжи… А потом началось… Поднимали чуть свет, давали жидкую похлебку — и на работу. О каменистую землю мотыги тупились быстро. Ряды виноградных лоз тянулись до горизонта. Рыхлили землю, подрезали, подвязывали — так до обеда. Затем снова похлебка, два часа отдыха под наскоро оборудованным навесом. Так — день за днем. Иногда по воскресеньям привозили женщин, таких же бомжих, как и они. Женщины тоже работали, только на бахчах. Что тогда творилось, пересказать невозможно. Женщин было немного, всего шесть, а охочи до них были почти все, да что там почти — все, кроме Вани. В очередь выстраивались. Пили кислое вино и трахались прямо на земле, как животные. А сбежать было почти невозможно. Кругом ровная, как стол, степь, охранники на лошадях. Куда тут кинешься?

Больше года прожил Ваня в том бараке. Сбежал по осени, когда уже убрали виноград. Дорога у него была одна, на север. В Джанкое подсел на товарняк. На одной из крупных станций сняли с поезда, долго били. Едва живого бросили на какой-то свалке за городом. Оклемался. Местные бродяги приняли Ваню настороженно. Но затем сдружились. Зима выдалась тяжелой. Еды мало, только теплой одежды навалом. Много бомжей умерло в ту зиму. Хоронили тут же, на свалке, в кучах отбросов. Весной, как только пригрело солнышко, нашел Ваня такого, как сам, вечного скитальца — и двинул на север.

Хотели добраться до Кольского полуострова. К оленеводам. Но забрели в Зону, а выйти уже не смогли. Напарника Вани подстрелили, когда они воровали картошку. Раны от картечи быстро загнили. Спустя две недели Ваня похоронил Богдана на островке посреди бескрайнего болота.

Целую неделю Ваня питался корой и листьями, пока не повстречал Серого. Рядом с ним он ожил. Из-за приличной жратвы и человеческого отношения Ваня был предан ему как собака.

Проснулся Ваня от холода. Прислушался. Встал. Короткими перебежками подкрался к дому. Было тихо. Осторожно, стараясь не шуметь, подобрался к сараю, в котором были заперты его товарищи. Там слышалась возня. Потихоньку открыл дверь, шепотом позвал Хруста. Тот заматерился в ответ. В кромешной темноте, на ощупь, Ваня добрался до связанного Хруста и начал перегрызать веревки. Крепкие, нейлоновые, они почти не поддавались, зубы болели, десны начали кровоточить. Ваня периодически сплевывал кровь, все же развязал Хрусту руки, с ногами тот справился сам. Вдвоем освободили Клопа. Малой только стонал в забытьи. Его решили не трогать — все равно не жилец. Светало, когда Хруст увел остатки банды в лес.