– Не твое собачье дело, – отрезал Бэрронс.

– Ах, мы как всегда в хорошем настроении, не так ли? – насмешливо протянул незнакомец.

– Слово «мы» подразумевает, что оба относятся к одному биологическому виду, Эллис. Так что ты ошибся.

– Высокомерный ублюдок, – пробормотал мужчина нам вслед.

– Вижу, у тебя здесь куча друзей, – сухо заметила я.

– В этом доме нет друзей, мисс Лейн. В «Каса Бланке» есть лишь те, кто пользуется, и те, кем пользуются.

– Я ни то и ни другое, – сказала я. Странное название у этого странного дома.

Иерихон окинул меня изучающим взглядом.

– Вы научитесь. Если проживете достаточно долго.

Даже если я доживу до девяноста, я не стану походить на людей, заполнявших этот дом. Мы переходили из комнаты в комнату, а шепоток за спиной не стихал, страстный – в основном женский, и сдобренный проклятиями – мужской. Это было отвратительное скопище людей. Меня с новой силой начала грызть тоска по дому, я невероятно заскучала по маме с папой.

Я не увидела никого, кто был бы не-человеком, пока мы не дошли до последней комнаты в самом дальнем крыле пятого этажа. Пришлось пройти мимо трех постов вооруженной охраны, прежде чем мы добрались туда.

Реальность: я на вечеринке с вооруженной охраной, и я одета во все черное. Это точно не моя реальность. Я не такой человек. Грустно то, что, несмотря на короткую юбку, открывавшую мои стройные ноги выше середины бедра, облегающую блузку без бретелек и высоченные каблуки, я, по сравнению с остальными женщинами в «Каса Бланке» выглядела лет на пятнадцать. Я считала, что превратила свои, теперь доходящие до плеч, темные волосы в нечто дикое и сексуальное, но теперь поняла, что не знала истинного значения этих слов. А еще я ничегошеньки не знала о том, как правильно накладывать макияж.

– Перестаньте дергаться, – сказал Бэрронс.

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание.

– В следующий раз мне не помешает узнать чуть подробнее о том, в какого типа место мы направляемся.

– Внимательно смотрите по сторонам, мисс Лейн, и в следующий раз подробности вам не понадобятся.

Мы вошли в огромные двери и оказались в белоснежно-белой комнате: белые стены, белый ковер, белые шкафы со стеклянными дверцами в нишах между белыми же колоннами, на полках шкафов и верхушках небольших колонн – бесценные произведения искусства. Я застыла, поскольку мое «двойное видение» сработало с удвоенной силой. Теперь, когда я знала, что такие монстры существуют, мне стало проще их увидеть. Я решила, что эти двое не могут наводить сильных чар, или же я все лучше сопротивляюсь их магии, поскольку, как только я рассмотрела сквозь классную блондинистую оболочку то, чем они являлись на самом деле, они не начали мерцать, а остались похожими на Невидимых.

– Тише, – пробормотал Бэрронс, почувствовав мое состояние. А затем скучающим, словно это он сам удостоил остальных аудиенции, тоном поприветствовал мужчину, сидевшего перед нами на абсурдном, похожем на трон, стуле.

– МакКейб.

– Бэрронс.

Мне обычно не нравятся крепко сбитые, коренастые рыжие мужчины, так что я удивилась тому, насколько привлекательным мне показался МакКейб, привлекательным на свой, грубовато-ирландский лад, который невозможно отполировать ни богатством, ни драгоценностями, которыми он себя окружил. Однако два Невидимых, которые обрамляли его справа и слева, привлекательными отнюдь не были. Это были огромные, обтянутые серой кожей существа, которые напомнили мне носорогов грубыми, несуразно большими головами, маленькими глазками, выпирающими нижними клыками и безгубыми отверстиями ртов. Толстые, обрюзгшие, бочкообразные тела были затянуты в совершенно не подходившие им белые костюмы. Руки и ноги существ казались обрубками, и они оба постоянно подергивались, издавая горловые хрюкающие звуки, словно свиньи, роющиеся в грязи, или в чем там еще свиньи роются. Они не были страшными, они были просто уродливыми. Я постаралась не сосредотачиваться на них. Если не обращать внимания на учащенное сердцебиение и чувство тревоги, они никак не повлияли на мое самочувствие. Неудивительно: с недавних пор ни один из эльфов не сможет оказать на меня такого же разрушительного влияния, как «Синсар Дабх».

– Что привело тебя в «Каса Бланку»? – спросил МакКейб, поправляя белый галстук на белой рубашке под пиджаком белого костюма. «А толку от этого?» – подумала я. Галстуки относятся к категории аксессуаров, а предназначение всех аксессуаров сводится к тому, чтобы подчеркнуть или дополнить общую цветовую гамму, текстуру и стиль. Эй, кто-нибудь здесь слышал о такой вещи, как цвет? С тем же успехом МакКейб мог просто облиться белой краской. Бэрронс пожал плечами.

– Хорошая ночь для прогулки.

– Почти полнолуние, Бэрронс. И то, что снаружи, может стать опасным.

– Опасность может поджидать где угодно, МакКейб.

МакКейб рассмеялся, показывая по-голливудски белые зубы. Потом оглядел меня:

– Сменил вкусы, Бэрронс? Кто эта малышка?

«Молчите, – сказал мне Бэрронс по пути сюда, – неважно, кто и что будет говорить. Мне все равно, насколько они вас разозлят. Держите себя в руках». Это насмешливое «малышка» звенело у меня в ушах, и я сильно прикусила язык, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

– Просто последняя подстилка, МакКейб.

Теперь язык прикусывать не пришлось. Я просто онемела.

МакКейб рассмеялся.

– Она разговаривает?

– Нет, пока я ей не разрешу. Обычно рот у нее занят.

Я чувствовала, как горят мои щеки.

МакКейб снова захохотал.

– Когда она подрастет, перебрось ее мне, договорились?

Теперь он рассматривал меня более вдумчиво, холодные голубые глаза медленно оценивали мою грудь и задницу, и к тому времени как МакКейб закончил осмотр, я чувствовала, что он не только раздел меня взглядом, но и прекрасно рассмотрел маленькое родимое пятнышко на моей левой ягодице и еще одно такое же, на правой груди, чуть левее соска. Настроение Мак-Кейба изменилось, ноздри расширились, а глаза затуманились.

– С другой стороны, – пробормотал он, – ей не стоит слишком взрослеть. Что ты за нее хочешь?

Бэрронс насмешливо улыбнулся.

– Есть одна книга, которая меня интересует.

МакКейб фыркнул, щелчком указательного и большого пальцев сбил невидимую пылинку со своего рукава.

– Ни одна шлюшка не может быть настолько хороша. Есть женщины, а есть сила, и я знаю, что в этой жизни по-настоящему ценится.

Его настроение снова сменилось, он поджал губы, и взгляд его стал пугающе пустым.

Вот и все, МакКейб утратил ко мне всякий интерес, и я поняла, что для него я даже не была человеком. Я была чем-то вроде... ну, презерватива... которым он воспользовался, а потом выбросил за ненадобностью, – а ехал ли он в это время по автобану или наслаждался круизом по Атлантическому океану – какая разница?