не всегда хороших ракурсах. О боже, неужели я ТАК выгляжу, когда кашляю? Или это меня тошнит? Мама, нам нужно серьёзно поговорить…

Мне приходится пролистать тонну фотографий не лучшего качества, когда я натыкаюсь на ту самую. Она сделана через два дня после моего дня рождения. Вся наша компания расположилась на шезлонгах. Камера поймала Тимофея в середине прыжка на колени к сидящему Максу, а я гляжу на Аниного брата с неприкрытым голодом. Мама заботливо «тегнула» страничку профессора. Я заливаюсь краской: не только Артём увидел, как я вожделею своего друга, но и все тысяча двести двадцать семь подписчиков Максима во главе с ним самим.

Я закрываю глаза ладонью и стону. Надо что-то делать с этим позором.

— Как насчёт напиться сегодня вечером? — пишу я виновнику катавасии.

— Почему бы и да? — мгновенно отвечает мне Макс.

Сегодня пятница, мы с Артёмом вместе забираем Тима по уже сложившейся традиции и едем домой. Муж явно хочет поговорить со мной в квартире, но я не в настроении снова слушать сказку про белого бычка.

— Просто возьми сумку со сменой вещей для Тима и уходи, Артём, — говорю я, опускаясь на колени, чтобы поцеловать сына и сказать, как я люблю его.

— Ты не хочешь обсудить со мной дальнейшие планы, Надин? — спрашивает Артём, присаживаясь рядом на корточки.

— Милый, мои планы всем известны, и я не собираюсь отступать от них ни на шаг. А теперь вам пора, — пропеваю я, поднимаясь и принимаясь подталкивать их к выходу.

— Ты куда-то собралась, Надин? — подозрительно прищуривается Артём.

— Это тебя абсолютно не касается, — продолжаю напевать я, чем совершенно вывожу мужа из себя. Он хочет остановиться и вступить в спор, но тут Тимофей сам тянет Артёма за руку, горя нетерпением снова попасть в старый двор к своим друзьям.

Когда эти двое, наконец, уходят, я иду собираться. Мы с Максом решили найти бар неподалёку от моего дома и хорошенько набраться. Я хочу поплакаться в жилетку и лучше бы Максиму психологически приготовиться, потому что слова «изменщик», «сволочь» и «отравление мышьяком» сегодня вечером будут звучать очень часто.

Прихожу в бар раньше намеченного времени, и решаю пока присесть у барной стойки. Заказываю себе большой сэндвич с тунцом и бокал белого сухого. Я снова разглядываю фото с пляжа, машинально поедая свой ужин, когда мне на плечо опускается рука. Мои губы растягиваются в ухмылку, я поворачиваюсь, чтобы поприветствовать Макса, но это совершенно посторонний мужчина. Нахмурив брови, я спрашиваю, в чём дело.

— А что такая красивая девушка сидит в баре одна в это время? — спрашивает меня незнакомец с масляной улыбочкой.

— А что, такие подкаты не устарели ещё в прошлом веке? — отвечаю я, сбрасывая с себя его руку. — Я не хочу ни с кем знакомиться.

— Ух ты, дерзкая, — продолжает подкатывать мужик. — Мне нравится! Я Алексей. — Он совершенно лысый, руки забиты татуировками, огромное пивное пузо почти прикасается ко мне. Пытаюсь отодвинуться.

— Я жду друга, который скоро придёт. — На мужика это не производит никакого действия, он ещё шире растягивает свою масляную улыбочку, придвигает соседний стул вплотную ко мне и садится.

— Другу мы скажем погулять! — говорит Алексей, хватая меня за выбившуюся из пучка прядь. — Какие у тебя красивые волосы! Родной цвет? — спрашивает он, притягивая меня к себе так, что я упираюсь в мужика грудью и вынуждена дышать его пивным духом. Я начинаю паниковать, пытаюсь привлечь внимание бармена или ещё хоть кого-нибудь, но все как будто сквозь землю провалились.

— Позвольте вторгнуться в этот разговор. — Вдруг раздаётся сверху голос Макса, и я готова расплакаться от облегчения. — Мне кажется, девушке неприятно такое тесное соседство. — Максим кладёт незнакомцу руку на область между шеей и плечом и сдавливает пальцы так, что Алексей охает, выпускает меня и как-то оседает на барную стойку. Макс продолжает сдавливать пальцы. — Вам следует перестать вести себя антисоциально и отправиться домой. Проспитесь и подумайте о своём поведении, — наставляет мужика профессор Лосяш. Тот бледнеет и мелко дышит.

Максим, как ни в чём не бывало, поворачивается ко мне с тёплой улыбкой.

— Привет! Рад тебя видеть! Хочешь сидеть здесь или займём столик?

Я решаю, что нам, пожалуй, стоит покинуть этот бар. Макс кивает, наконец, отпускает Алексея, подзывает вновь проявившегося бармена и просит счёт. Я махом допиваю вино и, вцепившись в локоть друга, шаг в шаг ухожу с ним из этого места.

Мы выбираем уютное кафе в пяти минутах от моего дома. Решаем, что сегодня надо напиться так, чтобы было стыдно вспомнить завтра и заказываем для начала по бокалу вина.

— Если бы не ты, этот мужик совершил бы со мной что-то противное, — вздрагиваю я от свежего воспоминания и тут же делаю большой глоток, чтобы прогнать его.

— Мне жаль, что тебе пришлось такое испытать, Надя. — хмурится Макс. — Извини, что не смог оградить с самого начала.

— О нет, ты ни в чём не виноват! — восклицаю я. — Это было офигенно! Чуть не сломал ключицу одними пальцами!

— Ненавижу насилие, — ещё больше хмурится мой друг. — Предпочитаю решать конфликты цивилизованно.

— А я вот уже готова решать конфликт с применением большого количества физического насилия, — в сердцах говорю я и рассказываю Максиму про свой неудавшийся развод. Он рассержен так же, как и я. Выпив по паре бокалов вина, мы заказываем по рюмке кальвадоса. После кальвадоса просится к дегустации коньяк. Стопки текилы идут по смазанной дорожке как миленькие. Когда я решаю, что к компании точно должна присоединиться порция виски, Макс вдруг останавливает меня и говорит, что, пожалуй, достаточно. Он расплачивается по счёту и ведёт нас домой.

— Как тебе удаётся выглядеть таким трезвым? — спрашиваю я Максима. Мне приходится держаться за него, чтобы шагать ровно.

— Наверное, всё дело в том, что я примерно в два раза больше тебя и на килограмм живого веса во мне сейчас гораздо меньше алкоголя, чем в тебе? — Отвечает он и неожиданно икает. Мы складываемся от смеха, потом шикаем друг на друга, чтобы не загреметь в вытрезвитель.

Когда входим в подъезд, я окончательно запутываюсь в ногах и почти грохаюсь на ступеньки, но Максим делает захват пожарного, закидывает на плечо и так несёт умирающую от смеха меня до самой квартиры. Помогает открыть замок, иначе я никак не попаду ключом в скважину. Ввалившись в коридор, я скидываю с ног обувь и, объявляю, что буду спать в прямо здесь, потому что до дивана слишком далеко идти. Макс закатывает глаза, подхватывает меня за подмышки и тащит в зал.