– Она вас обожает, – твердо повторила Камилла. – Но ужасно боится. По крайней мере боялась до сегодняшнего дня. Теперь, когда Герти уехала…

– Именно это я хотел с вами обсудить. – К ее удивлению, вместо того чтобы направиться в золотую гостиную, он взял ее за руку и повел в библиотеку.

У Камиллы даже захватило дух, когда она оказалась сидящей наедине рядом с графом на темно-красном диване. Граф смотрел на нее с доброжелательным интересом. В своем облегающем сюртуке из синего тонкого сукна, подчеркивающем ширину его плеч, с белоснежным широким, тщательно завязанным галстуком и зачесанными назад гладкими, черными как вороново крыло волосами, он был неправдоподобно красив. Она внезапно вспомнила свой последний сон, в котором ее возлюбленный приехал за ней на черном коне и умчал в звездную, ветреную ночь. Только теперь она ясно видела на его месте графа Уэсткотта – у ее великолепного возлюбленного было его лицо, хотя прежде оно всегда скрывалось в тени. Она подавила безумное желание потянуться к графу, обнять его и подставить ему губы для поцелуя…

Безумие! Камилла тряхнула головой, заставив себя спуститься с небес на землю.

Граф пристально посмотрел на нее, подняв брови.

– Что-то случилось?

– Нет. Нет, прошу прощения. – Камилла почувствовала, как горячая краска заливает ее щеки, и нервно сжала золотой талисман.

Она не знала, что теплый свет, засиявший в ее глазах – отблеск ее мечтаний, – все еще оставался в них. Граф поймал себя на том, что внимательно вглядывается в дерзкое, энергичное лицо, словно завороженный. Трудно было поверить, что эта стройная молодая женщина с сияющими глазами и массой тяжелых темно-рыжих волос, обрамляющих нежное, словно перламутровое лицо, была тем самым жалким созданием, которое он сбил вчера ночью на Эджвуд-лейн. Одно наблюдение, которое он сделал вчера вечером, все же оказалось верным: в мисс Смит не было ничего заурядного. Или в Щепке. Черт, он даже не знает ее настоящего имени!

Однако если она согласится быть гувернанткой Доринды, ей придется стать более разговорчивой. Она должна разрешить ему навести справки о ее происхождении и ответить на некоторые его вопросы. Граф был уверен, что когда девушка узнает, какую работу он ей предлагает, она сама о себе расскажет. И прекрасно, мисс Смит очень подойдет для Доринды: она веселая, добрая и уравновешенная, и явно хорошо воспитана. Несмотря на то что она не владеет всеми тонкостями поведения за столом, например, какой ложечкой пользоваться для помешивания кофе, а какой для фруктов, она вполне прилично справилась за ужином, следуя примеру Шарлотты. Поразительнее всего то, что она умудрилась сохранить естественность и изящество движений. Природное изящество – вот чем она обладает, думал Филип, и именно это качество пробуждало в нем такое любопытство. Что-то подсказывало ему, что жизнь мисс Смит была столь же необычной, как и она сама. Почему-то его к ней тянуло, она вызывала в нем странное желание защищать ее. Природу этого желания он понять не мог. Да и зачем? Его обязательства по отношению к ней скорее всего кончатся, когда заживет ее нога.

Теперь Камилла наблюдала за ним со смешанным выражением страха, любопытства и надежды на лице, которое придавало ей трогательно-беспомощный вид. Он протянул руку и не задумываясь провел большим пальцем по нежной щеке.

– Не волнуйтесь, мисс Смит, я не собираюсь вас укусить, – мягко произнес граф. – Хотя, – прибавил он, – я подумываю, не убрать ли все подсвечники из дома. За последние два дня они дважды использовались в качестве оружия.

– Ах, не напоминайте мне об этом, ваше сиятельство! – Нежное прикосновение графа обжигало кожу Камиллы. Ей ничего не оставалось, как только сидеть смирно и терпеть этот восхитительный ожог. Она пробормотала: – Мне так жаль, что я вас ударила вчера ночью. Надеюсь, шишка уже почти исчезла? – с надеждой спросила она.

– Да, но не воспоминание. Удивительно, что меня не мучили кошмары, когда я лег спать после этого ужасного приключения.

– Ну, вы смеетесь надо мной, – упрекнула его Камилла и вздернула подбородок. – Я полагаю, что легкий удар по голове вряд ли может привести в ужас кого-либо из Одли.

Рассмеявшись, он наклонился и взял ее ладони в свои.

– Вы очень сообразительны, мисс Смит! И очень отважны. Я восхищаюсь обоими этими качествами. – На его лице появилось задумчивое выражение, он испытующе заглянул ей в глаза. – Собственно говоря, вы кажетесь мне достойной восхищения молодой женщиной. Вот почему я хочу сделать вам одно предложение.

Филип увидел, что ее глаза широко раскрылись, и почувствовал, как напряглись ее руки.

– Я не хочу его слышать, сэр, – воскликнула она и, резко вырвав руки, вскочила с дивана.

– Вы меня не так поняли, – быстро произнес Филип, поднимаясь на ноги, и попытался схватить ее, но Камилла увернулась и ринулась к двери. «Все женщины, – в отчаянии подумал Филип, – думают, что мужчины хотят только одного». – Мисс Смит, я не имею намерения соблазнить вас, – произнес Филип, испытывая одновременно раздражение и некое удовольствие. Он легко догнал ее и схватил за руку. Не давая ей вырваться, граф повернул ее лицом к себе и притянул поближе. – Мисс Смит…

– Отпустите меня! Я знаю единственное предложение, которое такой человек, как вы, хотел бы сделать девушке моего положения, и прошу вас, не наносите мне дальнейшего оскорбления, не произносите его вслух!

Он крепко держал ее, мысленно проклиная самого себя за неудачный подбор слов. Он совсем не хотел обидеть или унизить ее. То, что она сочла подобную перспективу оскорбительной для себя, говорило в ее пользу. Ему надо быстро исправить это недоразумение, или оба они будут еще больше смущены, чем сейчас. Филип прижал ее к стене и крепко держал, обхватив одной рукой за талию. Глядя сверху вниз на ее разъяренное лицо, чувствуя горящий взгляд этих гневных зеленых глаз, он неожиданно улыбнулся.

– Мисс Смит, – заговорил граф, тщательно выговаривая слова, словно обращался к несмышленому ребенку. – Я не собираюсь вас соблазнять. В мои планы это не входит. Так что мои намерения по отношению к вам абсолютно благопристойны.

Гнев Камиллы улетучился, когда до нее дошел смысл его слов. Она всмотрелась в его лицо и увидела в нем искренность. Трудно сохранить ясную голову, когда граф вот так держит тебя, когда он так близко, что можно чувствовать сильное биение его сердца у своей груди, сильные руки, магнетический жар его тела. Он казался раздосадованным, но твердо решил не отпускать ее до тех пор, пока не выскажет все, что хотел сказать. Чувствуя, что голова ее идет кругом, Камилла еще раз попыталась вырваться, и он сжал ее еще крепче. Ей оставалось только одно – сдаться, и теперь девушка стояла смирно, глядя на него снизу вверх с беспомощным отчаянием.

– Ради Бога, не устраивайте мелодраму, – сказал ей граф, словно она была не старше Доринды. – Я не хочу вас обидеть и уж наверняка не нанесу урон вашей чести.

– Тогда отпустите меня, – сказала Камилла, пытаясь говорить со спокойной настойчивостью, а вместо этого с ужасом услышала, как предательски дрожит ее голос.