Колупаев невозмутимо продолжал править лошадью.

— Ежели хочешь, можешь спрыгнуть с телеги и вернуться, — предложил он.

Муромец оглянулся.

Туман теперь клубился и позади. Так и заблудиться можно ненароком, а то и наткнуться на очередного дозорного из свиты седовласого безумца.

— Нет уж, — пробурчал Илья. — Ищи дураков.

Степан торжествующе улыбнулся, но Муромец этой улыбки не видел, поскольку никак не мог вытащить дрожащими руками из ножен булатный меч. Мало ль чего на ентом Крае Земли с ними могет приключиться.

— Ты, Илья, главное ничего не боись, — подал голос кузнец. — Мы долго задерживаться здесь не будем. Глянем краем глаза на эти Ерихонские трубы, и обратно. Где мы еще такие чудеса увидим? Кто знает, может, другого случая повидать Край Земли больше и не представится.

— Да видал я этот Край Земли знаешь где?.. — веско бросил Муромец, но не закончил, мрачно нахмурившись.

Туман тем временем постепенно истаивал под мощными порывами ветра. А через некоторое время русичи услыхали ровный размеренный гул.

Видно, совсем близко уже были Ерихонские трубы эти.

И вот скрывавший перспективу туман рассеялся окончательно, и русичи увидали…

Да, это трудно передать словами. Одно было ясно — вот он, Край Земли!

— Понятно теперь, о каком-таком куполе толковал Кукольный Мастер, — прошептал Колупаев, дивясь чуду чудному.

От одного конца горизонта до другого тянулась гигантская мутная, словно заморский сосуд с первачом, стеклянная стена. Или слюдяная, или… из чего там она была изготовлена. Дивный материал, не людских рук творение.

Полупрозрачная стена уходила высоко в хрустально чистое синее небо, и сказать с точностью, где там наверху облака, а где их отражение от закругляющегося купола, было совершенно невозможно.

Пытаться разглядеть что-то за Преградой — зря тратить время. Если на ту сторону и можно проникнуть, то только через Ерихонские трубы, которые гигантскими перстами вырастали из чудо-стены.

Русичи подъехали ближе.

Степан покосился на свои волшебные сапоги.

Сапоги молчали. Правый немного жал, но это с ним иногда случалось, ничего, пройдет.

Ерихонских труб было невиданное множество, и все они терялись вдали, куда уходила прозрачная Преграда. Многие из них казались мертвыми. Некоторые утробно гудели, гоня из себя либо холодный, либо горячий воздух. Подходить к трубам близко было опасно, воздушный поток вполне мог сорвать с телеги и переломать богатырям все кости.

Кузнец осторожно подвел повозку к ближайшей «безмолвствующей» трубе. Внутри у нее имелся огромный трехлопастный винт, какие можно видеть в деревнях на крышах домов. Но то были крохотные флюгера, а это…

— Сейчас как завращается, — предупредил Муромец, но Степан его не слушал.

Немое восхищение рисовалось на его лице, восхищение перед гением невиданной машинерии. Хотя в словах Ильи был некоторый смысл. Многие трубы вдруг совершенно беспричинно затихали и через некоторое время снова принимались утробно гудеть, нагнетая горячий или ледяной воздух.

Кузнец спрыгнул с телеги.

— Только не говори мне, что ты хочешь туда забраться! — с содроганием в голосе произнес Муромец, и от ужаса бедолагу слегка перекосило.

Колупаев не ответил. Он уже привык к постоянному брюзжанию бестолкового спутника. За пока еще мертвыми лопастями гигантского винта клубилась непроглядная чернота.

Степан вошел в трубу.

Его шаги гулко отражались от круглых стен. Из темноты веяло целым букетом незнакомых запахов. Настолько незнакомых, что кузнец, не сдержавшись, громко чихнул.

Муромец, сиднем сидевший на телеге, схватился за сердце.

Вытерев покрасневший нос, Колупаев прислушался.

Да, точно, он не ошибся. Из недр Ерихонской трубы доносился странный шуршащий звук, нараставший с каждым мгновением.

Сапоги Степана дернулись, внезапно ожив. Кузнец выругался и уже наклонился было, чтобы скинуть обувку, но сапоги оказались не дураки. Резко развернув хозяина, они легко понесли его вон из трубы.

— Что, опять?!! — в ужасе вытаращил глаза Муромец. — Стой, сволочь, не оставляй меня здесь!!!

Сделав над собой совершенно немыслимое усилие, сапоги Колупаев все ж таки развернул, забегав вокруг телеги с вопящим Ильей.

— Не боись! — на ходу прокричал Степан. — Я с тобой!

Но Муромец уже не смотрел на Колупаева. Ошалело тараща гляделки, богатырь как завороженный уставился на выкатывающиеся из Ерихонской трубы желтые кругляши.

— Навьи колобки! — в ужасе прохрипел Илья, судорожно хватаясь за ворот кольчуги, в которой богатырю стало неимоверно тесно.

— А я думал, это все выдумка! — прокричал кузнец, которому удалось скинуть с ноги левый сапог.

Прыгая в оставшемся правом, Степан выглядел довольно курьезно. Наверное, Муромец здорово бы над ним посмеялся, коль не внезапное нападение Навьих отродий.

Упав на задницу, Колупаев скинул наконец и правый сапог. Отряхнулся, встал на ноги и с безмерным удивлением увидел, что сапоги как ни в чем не бывало резво удирают по равнине, прочь от приближающихся исчадий.

— А ну-ка одолжи мне свое рубило, — попросил Степан, пытаясь отобрать у остолбеневшего Ильи булатный меч. — Да отпусти же ты рукоять, орясина болотная!

Муромец отпустил.

— Ех! — Кузнец с усмешкой ринулся на колобков.

Слава лешему, тех было немного, около десятка. Буцефал лежал в обмороке. Что ж, тем лучше, мешать не будет.

— Ешкин кот! — взревел Колупаев и ловко разрубил сразу двух исчадий.

Колобки тут же изменили тактику, взяв Степана в зубастое кольцо. Ну прямо хоровод какой-то получился. Остервенело обкусывая ногти, Илья с трепетом наблюдал за поединком.

Колобки, злобно рыча, медленно, но неотвратимо сжимали кольцо.

— Ух! — Колупаев подпрыгнул, со свистом опуская меч на край зубастого круга.

Еще два исчадия с чавкающим звуком раздвоились, остальные же, видимо решив не рисковать, бросились наутек.

— Эхе-хех! — потряс над головой мечом Степан. — Я обратил колобков в бегство!

— Нет, не ты!!! — сдавленно просипел из телеги синий от ужаса Муромец, тыча дрожащим пальцем за спину кузнеца.

Колупаев обернулся.

Огромный винт «спящей» Ерихонской трубы начал медленно проворачиваться вокруг своей оси.

— Буцефал! — Степан затряс обморочную лошадь, вцепившись ей в гриву. — Буцефал, очнись!!!