– Мы поняли, что за кшатриев, или воинов, можно считать термитов с огромной головой, в несколько раз большей, чем у остальных. Есть и термиты-работяги, в основном это строители. Есть те, которые ухаживают и следят за маткой, их можно считать за брахманов. И есть сама матка – верховный брахман. Я потом, может, подробно остановлюсь на этом озарении.

– Риши, но у нас и так уже много таких вот отсроченных пояснений, нельзя ли подробнее сказать сразу.

Повисла небольшая пауза, после чего Евгений, потерев подбородок, сказал:

– Ладно, будь по-твоему, но учти – в тему меня будешь возвращать ты!

– Заметано!

– После упомянутой мной медитации в храме мы попросили нашего водителя подвезти нас к ближайшему термитнику. Мы проехали несколько километров, когда водитель остановил машину на обочине дороги невдалеке от какого-то поселения. Он взял нас за руки и повел по тропинке к этой причудливой деревушке. Глинобитные дома, покрытые кокосовыми листьями, над входом были скромно украшены свежими тропическими цветами. Заходящее солнце багровыми сполохами лизало верхушки пальм. Пели цикады. Пройдя сквозь деревню, мы углубились дальше примерно на полкилометра. Там, среди красного травяного ландшафта и одиноко торчащих деревьев, стояло несколько термитников.

– Ты не ошибся, назвав траву красной? – перебил я Евгения.

– Да, это действительно так, трава там в основном красная и ядовитая. Нормальную зеленую траву за шеститысячелетнюю историю Индии съели коровы, осталась только вот эта – красная, ее коровы не едят.

– Интересно.

– Интересно, но я на этом останавливаться сейчас не буду, потом как-нибудь… Так вот, термитники представляют собой холмы высотой метра полтора-два, иногда и гораздо больше, черного цвета, удивительно похожие по своей конструкции на древние храмы Индии.

Поскольку мы были инициативно настроены, ведь мы приехали на инициацию, мы почувствовали явственную энергетику, которая шла от этих термитников. И тогда возникло очень жесткое желание прикоснуться к ним руками, прочувствовать эту неведомую нам доселе энергию. И вот, когда я взялся за него двумя ладонями, в меня вошел мощный поток информации, частично перемешивающийся с видениями. Я явственно понял, как организованы термиты, понял, что часть этих термитов живет в глубине, другие – ближе к стенкам. Я увидел, как они там двигаются, как термиты-солдаты стоят в каждом проходе на страже, как рабочие термиты укрепляют стены муравейника. Мне стало ясно, что по человеческим меркам они живут совсем мало – всего-то пару недель, в зависимости от того, как активно термит трудится.

В самой сердцевине термитника сидит самый огромный термит, во многие разы превышающий остальных, – это матка, глава их сообщества. И это вполне соотносится с дравидийским матриархатом, то есть культом матери, который был в Древней Индии, которой тогда еще не было, а была Арьяварта – Обитель Ариев. И видимо, именно с этим древним культом времен Арьяварты и связана архитектура древних индийских храмов. Далее я увидел, как саму матку обслуживают специальные термиты, они поддерживают ее жизнедеятельность, ухаживают за ней, кормят, а она воспроизводит термитов, давая потомство.

Я увидел, что там же живет еще одна очень крупная самка, меньше матки, но в разы крупнее остальных термитов. Это вице-королева термитника: в случае гибели матки она занимает ее место.

Я понял, что в этом сообществе бескрылых муравьев присутствует некий коллективный разум, у истоков которого стоит матка. Мне также стало ясно, что все термиты получают от нее руководящие указания, а в случае необходимости и единовременно единый приказ, в каком бы месте термитника они ни находились, где бы они ни были, и тогда термиты действуют все заодно. Если на термитник нападут муравьи, все термиты об этом будут знать. И если погибают термиты-рабочие, матка возрождает именно столько, сколько необходимо. Если погибают термиты, которые за ней ухаживают, она возрождает, соответственно, нужное количество обслуги. Если погибают военные, появляются именно военные термиты – солдаты.

И раз или два в год, обычно во время межсезонных дождей, одинокий муравьед, ища себе пропитание, набредает на этот термитник. За этот небольшой сезон он должен запастись жиром, чтобы потом продолжать жить и продолжить свой род. Этот муравьед своими когтистыми, мощными лапами, несмотря на чрезвычайную прочность термитника, отрывает куски от термитных стен, чтобы поживиться насекомыми. И у термитов нет иного выбора, как тут же, немедленно, рискуя жизнью, заделывать разломы своего храма.

Ведь термиты светлые и прозрачные и не могут жить на свету, как, например, не могут на свету жить и клетки тела человека, защищенные от света кожей. Тут все очень просто – клетки тела большинства животных нуждаются в темноте, поэтому их тела и спрятаны под кожей или шкурой. Она служит им защитой от этого света и своего рода панцирем. Так же и термиты, они живут только в темноте, под защитой стен своего термитника – они для них и кожа, и шкура, и панцирь.

Рис. 8. Индия. Гоа. Владимир Калабин рядом с термитником

Последний раз муравьед разрушал термитник сотни прожитых термитами поколений назад. Для них это огромный промежуток времени, сравнимый в космологии индуизма, скажем, с Югой – мировым веком. Поэтому термиты знают о приходе муравьеда как о старинной легенде, легенде, возможно в их понимании связанной с концом света и приходом бога-разрушителя, своего рода Шивы.

И вот в термитник врывается свет – светопреставление началось! Чтобы убрать этот свет, невзирая на опасность, термиты-рабочие восстанавливают стены, заделывают появившиеся бреши, то есть, грубо говоря, работают без скафандров в условиях сверхрадиаций – исходя из человеческого понимания данной ситуации. Они выполняют приказ матки и бегут на убийственный свет со всех сторон. В этот момент муравьед просовывает свой липкий, длинный язык во входы и норы термитов. Он пахнет благостно и вкусно, и термиты сотнями прилипают к нему и уходят в иной, другой, счастливый мир. Их путь кончился, свет попал в их норы, и они ушли по дороге света. Термитов забрал их Шива.

И вот это понимание, видение того, как устроен уклад термитов, как раз в полгода приходит Шива-муравьед, как ничтожны век и жизнь термитов по отношению к муравьеду, как для них проходит Юга – тот огромный временной промежуток, в котором одни поколения термитов передают историю другим, – вот это все и привело и к другому пониманию и откровению. К пониманию и откровению того, что ведическая культура Индии очень тесно связана с культурой термитника, с жизнью самих термитов и их кастовой философией, глубоко переплетенной вот с этим интереснейшим для них природным катаклизмом, связанным с приходом Шивы-муравьеда. Невозможно забыть эту медитацию под ранними звездами ясного индийского неба!

Что интересно, Калабин получил в это время практически такое же откровение, что и я, отличавшееся лишь небольшими вариациями. И тогда мы задумались над этим, и это событие, это новое знание о структуре и принципах взаимоотношений насекомых в термитнике, и побудило нас более целеустремленно подойти к идее йоге дважды рожденных.