Я испытываю недоверие к строгим категориям. Категории все-таки вещь умственная, они где-то отлеживаются от случая к случаю.

Отлеживаться – это хорошо сказано. Да-да, именно так – отлеживаются. Пойду и я полежу.

Революция – способ преодоления заданности. Вторичной заданности, ее опознания через «особенный поступок». Деградация речи. Исход из рабства у революции – суверенное слово. Платонов, Бухарин, Мандельштам – «люди нуклеуса». Троцкий – отец политической импровизации в России.

Глеб Павловский: Хорошо поспал? Соотнеси-ка тему заданности с революцией.

Михаил Гефтер: Революция является самым взрывным способом преодоления заданности. Она это умеет. Наша Октябрьская это доказала.

Но в СССР возникла ситуация, в высшей степени заданная.

Значит, в СССР возникла ситуация вторичной заданности.

Почему – вторичной?

Взрывом заданности революция готовит новую заданность. И новый вызов для людей, которые хотят ее преодолеть в ее русле. Они должны обрести внутреннюю речевую силу для опознания и одоления вторичной заданности. Что требует от них специфического поступка. Особенное опознание и особенный поступок! Связь может перевернуться, от особенного поступка – к особенному опознанию. Преимущество Троцкого было в том, что действием он подвигался вперед до опознания дела. А Бухарин мог бы дойти. Но запнулся на специфичности требуемого поступка.

За что ты и ценишь лубянского Бухарина – за поступок?

В обстоятельствах, где вторичная заданность революции не опознана, она вела к обвальной деградации речи, когда вообще невозможно опознание заданности, то есть к рабству. Поступок Бухарина на краю гибели обретает в себе ресурс, он речью передал состояние человека, трагедией искупившего рабство.

Представь-ка Троцкого. Его эмигрантские тексты в контексте сталинского Союза, ведь те изредка попадали в Союз. Среди сталинистских текстов Троцкий смотрелся ошеломляюще дерзко. Он являл советскому человеку акт неслыханной интеллектуальной свободы. А письма Бухарина с Лубянки выглядели позорной капитуляцией большевика. А сегодня все наоборот! Троцкий банален, а Бухарин волнующе экзистенциален. Мученическое принуждение себя к свободе из прослушиваемой камеры, наедине с «наседкой».

Совершенно верно, наоборот. Тут проявилась речевая недостаточность Троцкого. Страшно интересно! Собственно говоря, исход из рабства революции идет там, где слово выступает наиболее суверенно. Не у тех, кто отклонил политическую форму рабства, а у Бухарина и тех, кто повел духовную контратаку изнутри ее самой. Обреченный последний бой. И он не один в этом ряду. Платонов и Мандельштам до конца относили себя к должникам революции. У них появляется ресурс нуклеуса, я приводил этот пример из археологии: пропасть между породой тех, кто извлекает из камня узренное в нем ядро, и теми, кто собирает отщепы для пользования. Бухарин, Платонов, Мандельштам – люди нуклеуса, а Троцкий – гений манипуляции отщепами.

Зато именно Троцкий стал зачинателем политической импровизации в России. В двух пунктах: Октябрьское восстание и создание регулярной Красной армии с использованием царских офицеров, без Троцкого бы не вышло. Восстание по Ленину не удалось бы, оно прошло по Троцкому. Благодаря его огромному влиянию в Петрограде и техникам, которые он применял.

И Красная армия – творение Льва Давидовича. Ленин туго шел на сотрудничество с военными специалистами. Когда Троцкий сообщил ему, что царских генералов и офицеров в Красной армии больше, чем в Белой, Ленин не поверил. Проверьте и доложите еще раз – не может быть, чтобы столько!

Конструкция исторического, изобретение стадиальности. Миф о «мифологическом человеке» – прежде жили вымышленно, только мы по-настоящему. Боги Греции индивидуальны, а греки – еще нет. Русский либерал марксист-недоучка.

Глеб Павловский: Формации марксистов болтаются, как ступеньки сброшенной им из будущего веревочной лестницы.

Михаил Гефтер: Это же определенный взгляд. Основанный на незнании чего-то, что после открылось, и на отсутствии ему места в том, что назвали всемирной историей. Как вновь открытому придать статус всемирности? Ступенька за ступенькой, но ступеньки заняты. Уж не говорю про ипостаси абсолютного духа. Никто так не обожествил буржуазную цивилизацию, как классический марксизм! Маркс вывел из буржуазного быта всеобщий коммунизм для земли.

Ну да, а теперь всплывают слепые пятна: бахрейнская цивилизация, мальтийская, малоазийские…

Мы учились в университете, где сперва читали про первобытное общество. Кончали про первобытное, начинали читать про Древний Восток – другую «формацию», и первобытное общество испарялось. Оно ведь уже сдано, верно? Сдали Древний

Восток – и его нет, зато появляется Древняя Греция. XIX век верил, что все, что не «эпоха-ступенька», то вымысел и легенда. Идея «вымысла» в том, что одни мы, современники, настоящие, а до нас человек был «мифический», который якобы и жил вымышленно, бедняга!

История начинается с того, что является некто, кому нет места среди ранее разместившихся.

Конечно. Но на пустом месте все воспроизводится этот «вымышленный человек».

Все-таки общую твою мысль я хочу понять. Ты вчера говорил, что проявляется индивидуализация, а для нее нет места?

Да, но и она увязывается. Поразительная вещь: персональные боги Греции, которые опережают персонализацию людей, когда люди сами еще не индивидуальны!

Меня в Бутырках страшно захватила книга Хейердала «Древний человек и океан»13. Я вдруг понял, что древний человек, – это я, который, выйдя в океан, забыл, для чего это сделал, и засомневался.

Путеводитель по прошлому должен писать усомнившийся эрудированный дилетант. Профессионал не напишет мировой истории, он слит со своей эпохой-ступенькой. Лестница эпох – великое изобретение, ею легко было подниматься. Но если мы решили, что больше не поднимаемся к цели, то где мы теперь – повторяемся? Если не повторяемся, то что делаем нового? Если и не поднимаемся, и не повторяемся, то что с нами вообще?

Да, это имплозия.

Конечно. При таком взгляде либеральные проклятия архаике и коллективизму ежедневным потоком банальной желчи безграмотны и бессмысленны. России досталась, мол, не та лестница, что Европе, а неуч Сталин подпилил ступеньку! Такой, скажу, ну очень вульгарный марксизм.

Зато обличитель стоит прочно, однако неизвестно на чем. Ладно, до встречи.

Непоказанность человечества для человека. Застряли в идее человечества. Христианин – Homo historicus. Второе пришествие и коммунизм не наступили, однако детерминировали прошлое будущим. Доминанты в истории. Смена доминанты не ждет ее исчерпания. После ХХ века убийство несет причину в самом себе. Оно беспричинно.