* * *

В эту секунду на пустынной горной дороге Нафан остановил своего ослика и оглянулся на виднеющийся у самого горизонта, в разломах Галаадских гор, аммонитянский город Раббат».

* * *

Противно тренькнул звонок таймера. Саша оторвался от чтения, отложил книгу, взял большую тарелку, выложил на нее яичницу, нарезал хлеба и налил молока. Критически осмотрел свой скромный холостяцкий ужин и подумал о том, что с большим удовольствием съел бы котлету. Но котлет не было, котлеты будут завтра, а кушать, однако, хотелось именно сейчас. Саша подсел к столу и принялся есть. Он как раз поднес ко рту первый кусок, когда раздался нетерпеливый звонок в дверь. «Это называется „закон подлости“», — подумал Саша и посмотрел на часы. Со времени их разговора с Андреем прошло всего-то одиннадцать минут. Странно, не успел бы Андрей добраться за такое время. Ну, конечно, если в его распоряжении не имелось личного вертолета. Саша отложил вилку и пошел открывать. Это все-таки был Андрей. Он выглядел запыхавшимся и всклокоченным.

— Где? — спросил с порога, даже не поздоровавшись. — Книгу… Покажи! Приятель задыхался и от этого говорил предложениями длиной в одно слово.

— Пойдем, — кивнул Саша. — Как тебе удалось так быстро доехать?

— Частника. Взял, — отмахнулся тот, стаскивая туфли и одновременно лихорадочно срывая с тощей шеи шарф. — Заплатил. За скорость. Они прошли в кухню. Саша указал на стул:

— Присаживайся, — и сел сам. — Чаю хочешь?

— Книгу, — умоляющим тоном протянул Андрей. Саша, пробормотав: «Одно другому не мешает», подвинул Андрею книгу, а сам занялся ужином. Андрей несколько секунд восторженно рассматривал фолиант, затем осторожно, затаив дыхание, взял его в руки. И только спросил сдавленным шепотом:

— Ты рядом с ним ешь?

— А что мне делать? — удивился Саша. — Читал, пока готовил.

— Ты же мог жиром на нее попасть, — почти простонал Андрей. — Жи-иром! — Он открыл книгу, полистал, рассматривая титул, достал из кармана мощную лупу. Затем открыл какую-то известную только ему страницу, отыскал нужную строчку, провел по ней пальцем, выдохнул с отчаянием человека, убитого рухнувшей надеждой: — Подлинник, — и тут же горячо воскликнул: — Продай!

— Нет, — Саша, не прерывая ужина, покачал головой. — Не продам, извини. Она мне еще нужна.

— Хорошие деньги заплачу. Десять тысяч!

— Нет, Андрюш, извини. Она мне по работе нужна. Закончу — пожалуйста, забирай хоть за десять рублей. Но сейчас не могу. А Андрей уже не мог выпустить книгу из рук.

— Десять тысяч долларов, дубина! Не рублей, а долларов.

— Нет.

— Двадцать! Больше у меня сейчас нет. Саша доел, поставил тарелку в раковину, вытер салфеткой губы.

— Она что, настолько редкая?

— Ты представить себе не можешь насколько, — отчего-то шепотом ответил Андрей. — Их было напечатано всего четыре экземпляра. В октябре 1887 года. Говорят, заказал какой-то иностранец. То ли англичанин, то ли американец. Первый экземпляр он увез с собой. Второй хранился у… ну, ты все равно не знаешь, у одного коллекционера. Потом у него дома случился пожар и вся библиотека погибла. «Благовествование» в том числе. Ходят слухи, что третий экземпляр находится в спецхране «Ленинки» и выдается только по спецзаказу очень высоких лиц. О четвертом же никто ничего толком не знает. Скорее всего, именно его ты и купил сегодня. — И добавил с невероятной тоской: — За десять рублей.

— Интересно, — пробормотал Саша. — И что, если я сейчас напечатаю четыре экземпляра какой-нибудь книги, она тоже будет цениться, как это «Благовествование»?

— Да что ты, — Андрей нервно усмехнулся. — С тобой никто не станет связываться. Самиздат — и то больше шлепает. А четыре экземпляра, скажут, дешевле на ксероксе переснять или отсканировать, а потом сбросить на лазерный принтер и переплести. Эту же книгу отпечатали типографским способом, понимаешь? Ради всего-то четырех экземпляров верстали, набирали гранки, печатали, резали, брошюровали. Даже сейчас такая работа стоила бы бешеных денег, а уж тогда-то… Зато «Благовествование» — одна из немногих книг, которые, будучи изданными ничтожным тиражом, все-таки попали в общий книжный каталог.

— Понятно. Саша оценил мизерность тиража и состоятельность заказчика, но испытывать больше почтения к самой книге не стал. Мало ли кому какая вожжа под хвост попадет. Захотелось какому-нибудь миллионеру заграничному напечатать книгу — взял да и заказал.

— Но это еще не все, — поглаживая «мраморный» переплет фолианта, добавил Андрей. — Даже тираж и каталог, возможно, не сделали бы ее столь ценной, если бы не одно «но». Точно такие же книги были отпечатаны в Лондоне, Мюнхене, Париже, Мадриде, Риме, в Афинах и в Пекине. В Китае ее, правда, переписывали вручную, но и там она зарегистрирована официально.

— Что, точно такие же книги? — поинтересовался Саша, кивая на фолиант.

— Ну, не точно такие же, конечно, — ответил Андрей. — На разных языках, наверное.

— Почему «наверное»?

— Да потому, что почти все экземпляры утеряны. Якобы по одной книге лондонского и мюнхенского изданий было вывезено в Штаты еще во время Второй мировой войны, и теперь они хранятся в Библиотеке Конгресса. Я пытался выяснить через Интернет, но так ничего и не узнал. То ли они не предназначены для открытого доступа, то ли это просто байки. Не знаю, врать не стану. Какие-то тома погибли. Другие ушли в частные руки. — Андрей продолжал поглаживать переплет «Благовествования». — Слушай, — он пожевал губами. — Может быть, все-таки продашь, а? Хорошие же деньги плачу.

— Нет, — в третий раз отверг заманчивое предложение Саша. — Недельки через две, максимум через месяц, заберешь и так. У тебя даже сохраннее будет. А то и верно жиром еще заляпаю. Такое-то сокровище. — Он улыбнулся, однако приятель шутки не понял, помрачнел от одной только мысли, что Саша может заляпать подобную ценность жиром. — Но пока она мне нужна.

— Ладно, — вдруг легко согласился Андрей и поднялся. — Нужна так нужна. Как говорится, хозяин — барин. А где купил-то, говоришь?

— На Сухаревке, в метро.

— А что ты делал на Сухаревке? — удивился Андрей.

— Да в Склиф ездил, — отмахнулся Саша. — К одному деятелю.

— А, — понимающе мотнул головой Андрей. — Ясно. На Сухаревке, значит? А как выглядел этот тип? Ну, тот, что книгу продавал?

— Тебе-то зачем?

— Так. Съезжу на всякий случай. Вдруг он еще что-нибудь из раритетов принесет? По червонцу, — Андрей нервно улыбнулся.

— Низенький, примерно вот такой, — Саша рукой обозначил рост давешнего продавца. — Серый плащ, кепка. Рыжая щетина. Пожалуй, все.

— Не густо, — оценил Андрей. — Ладно. Найдем как-нибудь. Он поднялся из-за стола. Помялся, поглядывая на книгу, затем решительно махнул рукой:

— Нет так нет. Андрей прошел в коридор, натянул еще сырые туфли, намотал на шею шарф, сам открыл замок и потерянно вышел на площадку. Он пошел вниз по лестнице, и вид у него при этом был такой, словно случилось большое-большое несчастье. Саша закрыл за ним дверь и на всякий случай заперся на все замки. Отчего-то он вспомнил давешнего вагонного собеседника. Интересно, знал ли высокий красавец об истинной стоимости «Благовествования»? Если да, то велик, наверное, был соблазн. А вообще… Крайне любопытная история получается с этим «Благовествованием». И ведь, как нарочно, срастается все один к одному. Сначала Потрошитель рассказывает ему историю Лота, затем забулдыга в метро продает за смехотворную, как выяснилось, сумму редчайшую книгу. То есть не просто редкую, а абсолютно редкую. И страницу он раскрыл именно ту… Нет, насчет страницы оно, может, и совпадение, но вот насчет всего остального… Саша в случайности не верил. У каждого случая имеется своя предыстория, и, когда начинаешь ее изучать, как правило, выясняется, что случайность и не случайность вовсе, а неизбежность. Но неизбежная встреча с алкоголиком в метро… Саша вернулся в кухню, посмотрел на «Благовествование». Стало быть, иностранец напечатал в каждой сколь-нибудь значительной европейской стране по четыре экземпляра. Зачем? Ну, тут более-менее ясно. Скорее всего дело в языках. Европейские языки. Английский, немецкий, французский и так далее. А вот зачем он это сделал? Причуда? Дороговато для простой-то причуды. И уж больно эксцентрично как-то. Кстати, и содержание «Благовествования» необычное. Не каноническое. Саша не очень хорошо разбирался в Священном писании, но историю-то Содома и Гоморры знал. В общих чертах. Ничего даже отдаленно похожего. Кстати, надо бы посмотреть в Библии, как там излагается история царя Аннона и Дэефета. Помнится, была у него Библия. Подарил один из благодарных пациентов. Но прежде… Он снял трубку, набрал номер. Косте можно было звонить в любое время. Тот привык к поздним звонкам и жену приучил. Аглаю, Костину жену, Саша недолюбливал за шумность и вздорный характер. На Косте она только что верхом не ездила, но тот терпел. Говорил: «Любовь». Любовь так любовь. Ему виднее. Саша слушал длинные гудки и представлял себе, как на другом краю Москвы Аглая, досматривая очередную серию какого-нибудь «долгоиграющего» мексиканского шедевра, лениво поворачивает голову и кричит: «Это тебя!» Костя, моющий после ужина посуду, матерится беззвучно, вытирает руки полотенцем и рысью мчится к телефону. Наверное, так все и обстояло, потому что, когда приятель снял трубку, голос у него был как у загнанного аутсайдера.