– О-о-о-о, – снова сказал он.

– Ты вообще-то помнишь, что у тебя есть маленький утёнок? – спросил Утёнок.

– Что за странный вопрос, – удивился Простодурсен.

– Те, у кого есть маленькие утята, должны придумывать разные занятия, которые утятам интересны, а не стонать, уставившись в окно.

– Ты уже не такой маленький, – ответил Простодурсен.

– Что это значит? – удивился теперь Утёнок.

– Ты теперь гораздо больше, чем когда вылупился из яйца. И уже отнюдь не маленький утёнок. Посмотри на себя – ты крупный и довольно упитанный пернатый. Ничего себе, Утёнок, до чего ты огромный!

– Правда, Простодурыч?

– Правда, правда.

– Я тоже чувствую, что я как будто… Простодурыч, а кем я стану в конце концов?

– В конце концов? Ты, наверно, станешь уткой. Будешь нырять, строить гнёзда и освоишь прочие утиные премудрости.

В голове Утёнка мгновенно забегали разные беспокойные мысли. Значит, ему надо учиться нырять? И строить гнёзда? А гнездо строят, чтобы откладывать яйца… Утёнку прямо дурно стало.

Простодурсен так и стоял у окна, не отводя взгляда, хотя за окном была всё та же самая, давно уже старая зима.

Утёнок запрыгнул на комод, к зеркалу. Он хотел посмотреть, правда ли он вырос. И правда ли он станет ещё другим. Мысль эта его пугала. Он привык быть маленьким. Только недавно к этому приспособился. Поэтому он не спешил смотреться в зеркало. Наоборот, он стоял зажмурившись изо всех сил. Чем больше он думал о том, что сейчас увидит, тем сильнее пугался.

Ага, вдруг подумал он. Если я боюсь посмотреть на себя в зеркале, наверняка я ещё не большой. Взрослый таких штук бояться не станет.

Так постепенно он себя уговорил. А когда открыл глаза, всё оказалось, как он втайне надеялся и верил. Из зеркала на него смотрел он сам. А вовсе не упитанный пернатый. Повезло.

– Хочешь – сходи к каменной куропатке, – сказал Простодурсен.

– Каменной куропатке? – Утёнок разинул рот.

– Да, ты ведь её помнишь? – спросил Простодурсен.

– Ещё как помню, – ответил Утёнок. – Я старался её забыть, но не смог.

– Ты старался её забыть? Почему?

– Она противная.

– Противная?

– Да. Она лежит ночью в чаще леса… Простодурыч, по-моему, я ещё не стал большим. По-моему, я такой же маленький.

– Да нет же. Ты растёшь день ото дня.

– Будь я большой, я бы не боялся куропатки!

– Можно быть взрослым – и бояться. Я и сам её побаиваюсь, честно говоря.

– Правда?

– Да.

– Зачем же ты посылаешь меня к куропатке? Потому что сам её боишься?

– Вовсе не поэтому. Я предлагаю тебе сходить к ней, потому что она птица, и к тому же мудрая, и наверняка понимает во всех этих птичьих делах, которые тебя волнуют.

Утёнку хотелось, чтобы Простодурсен взял его на руки и крепко к себе прижал. Ему хотелось, чтобы Простодурсен понял, что ему хочется как раз этого. Но Простодурсен стоял столбом у окна и стонал.

И вот тогда Утёнок почувствовал себя одиноким. Он начинается где-то внутри себя и заканчивается кончиками перьев. А дальше всё совсем другое. И он маленький. Каким бы большим он ни вырос, по сравнению со всем остальным он останется совсем-совсем маленьким.

А Простодурсен по-прежнему только стоит у окна и стонет.

– Ну что ж, – сказал Утёнок. – Значит, придётся мне одному идти в опасный лес.

– Платок надеть не забудь, – сказал Простодурсен.

Утёнку сделалось горько и обидно.

– Так-то ты разговариваешь с маленьким утёнком, который, скорей всего, вот-вот заблудится навсегда!

– Хороший мой, – сказал Простодурсен. – Я тебя никуда не гоню. Хочешь – оставайся тут. Просто развлекать тебя я не в силах. В это время года я всегда такой скучный. Если хочешь, сходи к каменной куропатке. Я соберу тебе узелок с едой. Или ещё к кому-нибудь сходи.

Утёнок сглотнул, потом ещё и ещё. Во рту ничего не было. А он всё сглатывал и сглатывал. Потому что всё вдруг стало слишком серьёзным. Словно бы ясное и понятное внезапно решило переделаться в непонятное.

– Ладно, Простодурыч, – сказал Утёнок. – Видно, лучше мне сходить к каменной куропатке. Я хотел бы взять в дорогу стаканчик пудинга и несколько изюминок.

– Это я тебе дам, – ответил Простодурсен. – Поедите там с куропаткой в лесу. И спроси её за меня, есть ли у этой зимы конец.

– Постараюсь, Простодурыч, – отвечал Утёнок. – Соберу всё своё мужество и спрошу её.

Утёнок подумал, не из-за Простодурсена ли всё так переменилось вокруг. Ведь он всё время стоит у окна и только и делает, что глядит в него. Не шутит, не говорит приятностей. Едва вспоминает, что надо протопить печь.

Надо мне найти ему подарок в лесу, подумал Утёнок. На память о моём великом походе я могу принести ему, например, камешек для бульканья. Вдруг мне даже попадётся бульк из настоящего фонарного золотца.

Он достал длинный красный платок и несколько раз обернул вокруг своей тощей шеи.

Мысли о том, что ждёт его дома, помогали. Вот он возвращается на родной порог после долгого-долгого пути, а тут… Поход в лес пугал его меньше, когда он представлял себе, как хорошо всё может кончиться.

И Утёнок вступил под полог леса. И успел углубиться далеко от опушки, прежде чем обнаружил это.

Кто это ходит тут зимой в чаще леса один-преодин, подумал Утёнок. Огромные тёмные деревья безмолвно стояли вокруг. Иногда с ветки внезапно сходила снежная лавина.

Деревья молчали. Словно знали ответы на все достойные ответа вопросы. Но вместо того, чтобы, как сороки, выбалтывать их, деревья просто молча стряхивали на землю снег. Чтобы тот, кто отважился прийти к ним за советом, чувствовал себя дураком.

Та-ак, подумал Утёнок. Кто же это ходит тут один в таком страшном мрачном месте, подумал Утёнок. Это ведь не я, да? Я маленький утёнок. А маленькие утята не ходят одни по тёмному лесу, да?

Но постепенно он понял, что это всё-таки он. И испугался. Он испугался так сильно, что словно бы окаменел.

Я окаменел от страха, подумал Утёнок. Он где-то слышал, что такое случается.