Как и в период подготовки и проведения посевной кампании, в ходе уборки урожая 1933 г. политотделы стремились помочь директорам МТС и руководителям колхозов успешно решать поставленные перед ними задачи. В то же время они критиковали их действия, если они шли вразрез с поставленной целью или подрывали авторитет власти. Так, колхозы Ейской МТС СКК крайне неудовлетворительно начали уборку хлеба и хлебосдачу. Основной причиной этого было «слабое руководство МТС и правлений колхозными работами». В сообщение ОГПУ отмечалось: «Дирекция МТС руководит „автомобильно“. Приедет, накричит и уедет, а руководства по существу нет. В результате имеет место самотек»[225].

В начале августа 1933 г. была вскрыта махинация директора Галушкинской МТС Нижне-Волжского края Носова, попытавшегося за счет колхозов получить кредиты в районном отделении Госбанка. Галушкинской МТС было приостановлено выделение кредитов в связи с невыполнением июльского плана по натуральным расчетам колхозов с МТС. Тогда Носов 30 июля 1933 г. выехал на элеватор, где попытался переписать документы путем «переключения вывезенного колхозами зерна в счет хлебосдачи государству на натуральные расчеты колхозов с МТС». Потерпев неудачу, он издал приказ об изъятии имеющегося хлеба на гумнах колхозов и его сдаче на элеватор в счет натуральных расчетов с МТС. Действия директора были пресечены[226].

В этом же ряду деятельность политотделов МТС в ходе уборочной кампании 1933 г. по противодействию попыткам районных властей перекладывать невыполненную часть задания по хлебопоставке и засыпке семян с отстающих колхозов на передовые, то есть давать им «встречные планы», запрещенные ЦК ВКП(б) и советским правительством. Одним из примеров этой деятельности является опубликованная в «Правде» 14 сентября 1933 г. статья «Секрет Мозырского райкома». В ней приводилось письмо работников политотдела Домановичской МТС Мозырского района БССР, в котором сообщалось о предоставлении в Наркомзем БССР Мозырским райкомом завышенных данных о посевах в колхозах района, что привело к даче району завышенных планов хлебосдачи. Чтобы их выполнить, районное руководство принудило колхозы к засеву дополнительных площадей, на которые были наложены дополнительные нормы хлебопоставок. На практике это означало дачу колхозам «встречных планов». Работники политотдела МТС призвали наказать их инициаторов в Мозырском райкоме[227].

Другой пример в этом ряду – два распоряжения заместителя председателя Комитета заготовок при СНК СССР И. М. Клейнера от 25 ноября 1933 г. Первое из них, данное уполномоченному Комзага по Казахстану Кристу, гласило: «Мы получили сообщение политотдела Урумкайской МТС о том, что в некоторых колхозах районов деятельности МТС взяты обязательства на возврат семенного зерна, ими не полученного. Так, колхоз „Победа“ в 1932 г. заставили выдать обязательства в получении 202 центнеров семенного зерна, в то время как это зерно переброшено в Сталинский район. Колхоз „12-я годовщина Октября“ заставили дать РИКу обязательство на 110 центнеров, в то время как это зерно поступило в Райпродснаб и было им реализовано.

Предлагается немедленно проверить через специального инспектора эти факты и в случае их подтверждения аннулировать неправильные обязательства колхозов, а сданное по этим обязательствам зерно вернуть колхозам. О результатах поставьте нас в известность»[228].

Во втором распоряжении Клейнера – уполномоченному Комитета заготовок по Уральской области Киселеву – шла речь о ситуации в колхозах Катайской МТС данной области. В нем указывалось: «Мы получили сообщение от начальника политотдела Катайской МТС о том, что в районе деятельности МТС имеются извращения с начислением зернопоставок, в результате чего некоторые колхозы районов деятельности Катайской МТС имеют двойное начисление.

Предлагается через специального работника проверить это сообщение и в случае его подтверждения немедленно выправить.

Обязательства колхозов должны быть исчислены на основе фактически засеянной площади озимых (по оперативным сводкам) и установлены для этих колхозов планы сева яровых»[229].

Так же, как и в 1932 г., в момент созревания урожая возникла проблема «кулацких парикмахеров», то есть срезки колосьев на колхозных полях колхозниками и единоличниками. Из сообщений политотделов следует, что летом 1933 г. колосья на колхозных полях срезали в основном единоличники или их дети, поскольку именно данная категория сельского населения оказалась тогда в наиболее тяжелом положении из-за негативных последствий хлебозаготовок 1932 г. и других мер власти по давлению на единоличные хозяйства. Политотделы принимали решительные действия по усилению охраны колхозных полей и задержанию «кулацких парикмахеров»[230]. О том, как это делалось, говорилось, например, в уже использованной в книге докладной записке начальника политотдела Лебедянской МТС Подольского, направленной в ОК ВКП(б) ЦЧО 4 августа 1933 г.: «Противоколхозного бандитизма в колхозах массива МТС не наблюдалось. Охрана полей установлена, по колхозам выделены сторожа, то есть конные объездчики, которые охраняют колхозные поля. Политотделом проводится инструктаж председателей колхозов и председателей ревкомиссий о тщательном наблюдении по охране полей, а также и проверке их в добросовестном выполнении своих обязанностей. В части охраны колхозных полей проведена массовая разъяснительная работа, проверяем качественный состав сторожей, не отвечающие своему назначению – заменяются лучшими колхозниками»[231].

Участвуя в сохранении урожая от расхищения и решительно пресекая все факты хищений, политотделы в то же время пресекали все противозаконные действия в этом направлении со стороны местных руководителей. В частности, 28 июля 1933 г. состоялось выездное заседание бюро Староминского райкома совместно с политотделом Новодеревянковской МТС Сталинградского края, которое рассмотрело дело группы руководящих работников колхоза «Животновод», совершивших «ряд фактов избиений» и «пытки колхозников и единоличников, уличенных в воровстве колосьев и подозреваемых в воровстве». Все виновные в пытках и избиениях понесли наказания[232].

В период уборочной и хлебозаготовительной кампаний 1933 г. МТС столкнулись с проблемой неуплаты отдельными колхозами причитающейся с них натуроплаты за произведенные МТС работы, а также с попытками заготовительных органов направлять ее в счет выполнения общего плана хлебозаготовок. Политотделы активно вмешивались в этот спор, пытаясь добиться приемлемого компромисса и соблюдения законности[233]. Примером этого можно считать выписку из информационной сводки политотдела Пустошкинской МТС Западной области 16 ноября 1933 г., в которой сообщалось: