То, что во сне представлялось логичным и понятным, сейчас показалось сущей галиматьей.

– Она видела тебя раньше?

– Да.

– Продолжай.

– Черт… Я почти ничего не помню. Там был пленник. Его держали в клетке. Прямо посреди площади. Они его ненавидели и боялись, очень боялись. Даже в цепях и в этой клетке. Слушай, я самого простого не в состоянии понять, что это за мир такой? Ничего похожего на то, что мне известно из истории. Хотя познания мои, конечно, весьма скромные.

– Что дальше? – нетерпеливо перебил Бергман.

– Дальше? Девчонка с ним подружилась. Приходила его кормить. За это ей здорово доставалось. Но она упрямая. Она жалела его. А он сначала гнал ее, делал зверские рожи и даже рычал. А потом они стали друзьями.

– Понятно, – поморщился Бергман, словно был слегка недоволен. – Ты увидела начало истории.

– Да? У моего сна есть продолжение? – съязвила я.

– Конечно. Ты увидела себя и Воина. Девочка поможет ему сбежать. Украдет ключи от клетки у своего отчима. Воин покинет город, и судьба их разведет на долгие годы. Пока они вновь не встретятся на поле битвы. Он будет во главе армии захватчиков, а она станет командовать личной гвардией своего отчима.

– Очень интересно, но в моем сне такого не было. Кстати, ты говорил о четверых: девушка, злейший враг, лучший друг и любовник. Если Воин – злейший враг…

– Не так просто, – усмехнулся он. – Они встретятся и станут любовниками. А человек, которому она была обещана в жены…

– Ты прекрасно все знаешь, – усмехнулась я. – Зачем было меня беспокоить?

– Я знаю историю. Но не могу ответить на главные вопросы. Первый и самый простой: кто есть кто?

Если вопрос и показался простым, то лишь в первое мгновение. Потом начались сложности.

– Ты видела его лицо? – вновь спросил Бергман.

– Конечно. Во сне оно было таким знакомым, хотя сейчас…

– Другими словами, ты не знаешь, кто Воин?

– Другими словами – не знаю, – съязвила я и вздохнула: – Максимильян, это всего лишь сон. Мне не ясно, почему ты придаешь ему такое значение, но искренне надеюсь, что действительно придаешь, а не морочишь мне голову.

– Глупенькая, – улыбнулся он и неожиданно погладил меня по голове, точно я была малым ребенком. – Пожалуйста, вспомни, постарайся вспомнить… не было ли еще чего-то необычного?

– Максимильян, там все необычно, это же сон. Люди сидят в клетках, их спасают маленькие девочки, которые разговаривают с ангелами. Черный колдун, – неожиданно произнесла я. – Кого-то так называли, но я, хоть убей…

– Черный колдун? – На физиономии Бергмана теперь читался явный интерес.

– Это главный злодей, да? – спросила я весело.

– Вообще-то в некоторых традициях, признающих реинкарнацию, черными колдунами называли людей, у которых уже было семь или больше жизней. Очень часто они обладали приобретенными в предыдущих воплощениях знаниями, которых у них в принципе не могло быть в очередной жизни.

– Остальных это пугало?

– А как же еще? Мы боимся того, чего не понимаем.

– Это как раз про меня. Ты мне можешь сказать, зачем тебе все эти психологические опыты?

– Опыты? – Он весело фыркнул, но продолжил серьезно: – Люди, между собой не знакомые, несколько лет видели одни и те же сны. Все четверо. Невероятное совпадение, которое совпадением быть не может.

– Не знаю, что мне меньше нравится знать: что ты псих или мошенник? Я бы хотела видеть тебя нормальным парнем, без особых закидонов, которому могу доверять. В конце концов, мы вместе работаем. – Я с трудом поднялась и направилась к двери. – Это просто сон, – сказала я зачем-то, и прозвучало это помимо моей воли так, точно я сомневалась.

– Конечно, – согласно кивнул он. – Это просто сон, который видят все четверо.

Отвечать я сочла излишним и заспешила в свою комнату.

– Со мной у тебя ничего не выйдет, – бормотала я, укладываясь спать. Если Димке и Волошину нравятся эти фокусы – на здоровье. Допустим, он не врал, и все четверо видели похожие сны. Это только доказывает, что он гипнотизер и способен внушать… Тут я внезапно осеклась. Этот сон или подобный ему я видела раньше. Девочку-то уж точно. И она… она сказала, что раньше видела меня. «Это, конечно, довод», – фыркнула я и даже головой покачала, всерьез беспокоясь за свое душевное состояние. Но тогда Максимильяна рядом не было, никто меня не гипнотизировал, я даже знать о нем не знала. Я вновь попыталась вспомнить свой недавний сон, продолжая называть его так скорее из упрямства. В памяти осталось лишь то, что я рассказала Бергману. Однако и эти воспоминания блекли на глазах, причудливо меняя очертания, и я уже толком не знала, что из них действительно видела во сне, а что придумала потом.

«Один шаг до психушки», – мрачно констатировала я, прикрыла веки с намерением уснуть, желательно без сновидений, и тут перед глазами возник символ на руке девочки. Я совсем было собралась бежать к Бергману за разъяснениями, но в конце концов решила, что справлюсь сама. Обнаружить символ в Интернете оказалось нетрудно. Выглядел он как круг со спицами и у знающих людей назывался колесом. Оказывается, круг ассоциируется с вечностью. Он связан с солнечной энергией, которая поддерживает жизнь на земле. Это монограмма бога. Круг со спицами – мощный символ энергии, принятый в буддизме. Замечательно, и что мне с этого?

Я отбросила в сторону планшет и взяла мобильный, тут же вспомнив о сообщении, еще раз его посмотрела. Оно содержало вопрос: «Хочешь знать, кто он?»

Вадим прав, Бергман позаботился о том, чтобы его биография выглядела безупречной. А если попытаться иначе? Проявить интерес к его родителям, к примеру. Может, дело не в китайцах, и их портреты в дальней комнате он держит по другой причине.

Я перевела взгляд на часы. Для звонка слишком поздно. Но что делать, непутевые сестры для того и существуют, чтобы их двоюродные братья просыпались от звонков по ночам.

Выяснилось, что Игорь не спал. Но все равно указал на позднее время и, перейдя на шепот, продолжил:

– Между прочим, у меня появилась личная жизнь.

– Как ее зовут?

– Даша.

– Здорово.

– Но она скорее всего исчезнет, если я продолжу болтать с тобой.

Ни маме, ни двоюродному брату о переменах в своей жизни я не рассказывала. Особенно брату. Он служит в полиции и при словосочетании «частный сыщик» разве что презрительно скривится.

– Нужна твоя помощь, – серьезно сказала я.

– Ты опять… – Он не договорил, но я поняла, что он имел ввиду, и ответила поспешно:

– Нет. Никаких дел с полицией. – Невинная хитрость, и лгуньей себя не чувствуешь. – Встретилась с одним типом, по работе, случайно… Он показался мне немного странным.