Подруга очень постарела за те годы, что они не виделись. Глаза как будто выцвели, рот лёг на лицо скорбной подковкой, и в сочетании с жабо из шейных складок, она, уже была никакой никому не конкурент. А тут Броня вся на винте с молодёжной проблемой. Вот ту и скрючило в рогожку.

Броня бежала домой знакомыми улочками, проклиная себя за этот глупый визит через сто лет после молодости и совместных гулянок. Кто ей эта Светка? Тьфу на палочке! Куда понеслась, когда у неё есть искренняя и любящая Галочка, рассудительная Анечка? Куда побежала, дура старая, ошалевшая? Броня на всех парах летела к дому.

На кухне Галочка перебирала холодец. Что-что, а готовить Галочка умела. Броня ошарашила её новостью прямо с порога. Галина застыла с разливной ложкой в руке. Началось что-то несусветное. На крики и слёзы из комнаты выбежала Анечка. Смысл случившегося в неё входил, но не доходил. Мозг отказывался работать в направлении: у нас будет ребёнок.

Когда до Анечки всё же дошло, что произошло, началась безудержная вакханалия чувств. Удивление, радость, испуг! Говорили все разом, друг друга не слушая, а просто выплёскивая эмоции. Когда всё утихло, стали звонить Илье. Позвонили и сообщили, что дома ЧП, срочно приезжай!

Прилетел Илья с другого конца города в течение сорока минут. Видать, на такси. Ему тоже долго пришлось объяснять, что он из статуса дедушки шагнул в папы. Реакция была бурной и яркой. Целовались все. К вечеру собрали стол. Ели, пили, пели, прославляли Броню.

И посредине всего этого празднества Аня вспомнила, что сегодня должна была обедать у мамы. Пятница – это святое. Обед у мамы можно было пропустить только в случае чрезвычайном, как то: собственная внезапная кончина. А тут не пришла и даже не позвонила. Аня тихонько пробралась в коридор к общему телефону и с замирающим сердцем набрала мамин номер.

Мама ответила голосом снежной королевы. Её «да, я вас слушаю» ничего хорошего Ане не сулило. Пошли долгие и нудные выяснения отношений, настроение упало резко и безвозвратно.

Ну почему у неё такая мама? Хорошая, если смотреть на неё с точки зрения учебника по педагогике. И совершенно не годящаяся для души и простых тёплых отношений. Сегодня мама откровенно хамила и разговаривала с дочкой менторским тоном.

Вообще, сколько Анечка себя помнила, мама ей всегда была недовольна. После школьных концертов заявляла, что Аня слишком громко пела, выделялась из хора, а этого делать нельзя. Когда читала стихи, то слишком тихо, неслышно было из зала. И этого нельзя. Надо быть со всеми в упряжке, но не выбиваться.

Мама была из тех, набивших оскомину благополучных дам, которые всё знали про жизнь и всегда и во всём были правы. Они вынимали из своих сундуков нафталиновые норковые шубы, к ним шляпки «таблеточка» или, на крайняк, «кубаночка», выходили в свет и вели себя соответственно пушкинской столбовой дворянке.

И вот они стояли в своих шубах в пол и махали в такт словам наманикюренным пальчиком, обосновывая свои нотации фразой: «Я старше и мудрее вас!». А на счёт мудрее было, ой как спорно!

Аня вообще, давно пришла к выводу, что мудрость даётся человеку в дар от Бога. Как красота или талант. И если этого нет, так ни за какие деньги и не укупишь. Никакое высшее образование и никакие самые – рассамые умные книги здесь не помогут. Аня ни в коей мере не была мракобесом! Нет! Образование необходимо. Без книг жить неинтересно, но… Без простой человеческой мудрости всё это не даёт всходов, пропадает втуне.

И человек может прожить вполне достойную жизнь, тихо сойти в могилу на склоне лет, провожаемый скорбящими и любящими родственниками, так и не поняв, почему нельзя читать чужие письма, и почему надо стучать в чужую дверь, даже если она чуть приоткрыта. Для него тайна сия так и останется за семью печатями.

Молодость беззащитна от хамства и несправедливости отсутствием опыта и полной неожиданностью приговоров моралистов. Их слова бьют тебя рогаткой сотворённой из двух жестоких пальцев – указательного и безымянного прямо в печень. А ты растерян и нем. Нет ни опыта, ни бойцовской готовности моментально отреагировать и защитить себя.

И полжизни, пока не набьёшь шишек и не наберёшься опыта и жестокости, ползаешь по земле полу – раздавленным тараканом, с душой изверченной, как будто хромой чёрт копытом намешал.

Но маму Аня любила. Любила со всеми мамиными глупыми тезисами и невыносимыми амбициями. Судорожно вздохнув, Аня аккуратно положила трубочку на рычаг, решив маме, против обыкновения, не перезванивать и поплелась продолжать посиделки в Бронину комнату.

В одиннадцать вечера, когда Аня с Галочкой мыли на кухне посуду, в тишину врезалась трель телефонного звонка. Звонила мама! И приглашала Анечку завтра на обед, даря тем самым ей прощение. Настроение взметнулось вверх бешеной ртутью.

Но мама была бы не мама, если бы Ане всё так гладко сошло с рук. Всё не могло окончиться лишь приглашением на обед – типа: вернись, я всё прощу! Мама обладала замечательной способностью отравлять людям жизнь по мелочам (и не только).

Анечка всегда, уже будучи замужем, выкраивала время, чтобы забежать к ней на чашечку кофе, расслабиться поболтать, потом успеть в магазин и по делам. Прийти домой вовремя и уже после всего втянуться в рутину семейной жизни.

И вот она договаривалась с ней по телефону о встрече и уже била ножкой в нетерпении, как вдруг выяснялось, что по дороге хорошо бы Анечка купила сливок, хлеба, корм для кота и какой-нибудь ещё пустячок. У Ани падала душа, её зовут, приглашают даже, но не хотят, ну никак не хотят, чтобы шла она порожняком!

Анечке приходилось грузиться уже перед долгожданным свиданием. Брать заказанные мамой продукты, брать для себя (не стоять же в очереди по второму кругу)! Потом с полными сетками тащиться в гости, там выгружаться по списку и со своим барахлом тащиться обратно.

То есть, ни летящей тебе походки, хотя бы в один конец, ничего, что могло бы намекнуть, на праздную свободную и элегантную в своей неторопливости женщину. Но это ещё был не конец.

Когда Анечка, уходила и стояла уже в дверях, мама подавала ей конвертик и просила по дороге (ну разве это трудно?) бросить письмо в почтовый ящик. Только, пожалуйста, не забудь! Это очень, ну просто очень важно! И Аня летела, помнила про письмо до самой остановки, но приезжал её автобус, и она пулей пролетала мимо почтового ящика.

Дома на неё сразу наваливались обязанности: стирка, готовка. А вечером, уже буквально падая с ног от усталости, она натыкалась на белый конверт. Сердце подскакивало за грудиной как бешеное и – всё!

Остаток вечера, который можно было поваляться на диване с книгой, изредка поглядывая в телевизор, был окончательно испорчен. Голова была забита только тем, что завтра с утра надо бежать опускать важное письмо. И не дай Бог забыть!

Вот и в это субботнее утро раздался звонок. Мама просила по дороге захватить сыра с плесенью (грамм триста – не больше) и пару пакетов сливок. Да! Сахар! И можно ещё порошок стиральный, большую пачку. Пожалуй, всё. Жду! Этот порошок лишил Аню последней надежды на элегантность, и она отправилась в комнату, выпрыгнула из сногсшибательного яркого сарафана и влезла в унылые джинсы и футболку. Что и говорить? Умела мама испортить настроение.