— У меня свой есть, — отмахнулась я.

— Тот, который тащил тебя из развода? Не хочешь кого-нибудь полегче, чтобы не копали глубоко?

— Нет, Алис… — я отпила кофе. Как они умудряются из нормальных зерен делать отстой хуже растворимого? У наших кофеинщиков какой-то антиталант. — Мне действительно надо подумать и понять все для себя.

— Хочешь отгул? — Алиса тоже поморщилась, отпивая кофе. Или от перспективы отгула.

— Хочу, но ты сдохнешь одна это тянуть.

— А давай мы дня два впряжемся как следует, а потом тебе два отгула, а на следующей неделе мне?

— Таааааак… — протянула я. — Теперь я вижу истинный смысл твоей щедрости. Колись.

— Ну, там… в Тиндере один… — она смутилась. — Зовет к себе в Европу, готов все оплатить, но лететь на выходные смысла нет. Надо чуточку подольше.

— Хорошо, Алис. Давай.

Перспектива помочь Алиске и заодно получить самой два лишних выходных подстегнула меня так, что на время я посмотрела, когда в офисных коридорах стали гасить свет.

Девчонки ушли вовремя, покосившись на нас, и мы с Алиской остались одни.

— Ну что, по домам? — спросила я ее.

— Пошли, — вздохнула она. — Хотя проще уже переночевать на диванчике.

Мы вызвали одно на двоих такси и только в нем я наконец посмотрела на телефон. Альберт не звонил. Открыла телеграм — и не писал. И даже в сети был аж вчера.

Отличный стимул и грядущая награда — мотивация для работы более, чем волшебная. Мы с Алисой не пошли обедать в столовую, чтобы не отвлекаться — девчонки принесли нам сэндвичи, которые мы заглатываем, сверяя показатели в таблицах. Яна с Маргаритой смотрят на нас с некоторым ужасом и благоговением.

У Алисы просто глаза горят. Она каждый час на три минуты вытаскивает телефон и быстро что-то печатает. Я в этот момент достаю свой и смотрю на строчку, что Альберт был в сети позавчера.

В этот момент я старалась отвернуться. И немного завидовала. У людей отношения как отношения — пообщались, влюбились, сейчас встретятся, потом начнут решать, где и как жить, поженятся. А у меня сначала секс в самолете, потом курортный роман, а потом…

«Был в сети сорок восемь часов назад».

И не звонит. Так-то в принципе и зачем? Я все равно сегодня ничего не смогу, мы продолжаем вкалывать. Но все-таки я Алиске завидую.

К вечеру я брала телефон все чаще. Лазила в мессенджер. Заглянула в Фейсбук — там его тоже не было. Мне уже надо начинать беспокоиться? Сходить почитать новости? Я сходила. Информации о катастрофах и болезнях Альберта Валевского не было. Или он не такой крутой, чтобы о нем срочно сообщать в новостях?

Когда офис после семи разбежался, отвлекаться я стала меньше. Если мы сегодня закончим, завтра я могу на работу не приходить. Отправиться с утра купить какое-нибудь веселое белье, зайти в салон на нормальную эпиляцию, чтобы подольше не дергаться, обновить стрижку, сделать какой-нибудь макияж — незаметный, но радикально улучшающий мою внешность. А вечером позвонить Альберту и устроить настоящий секс — чтобы времени было побольше, не пришлось отвлекаться. Распечатанная пачка презервативов ждет нас.

Удивительно, но факт — эти мысли меня так успокоили и обрадовали, что следующие три часа я ни разу не взглянула на телефон, а к одиннадцати мы с Алисой практически одновременно хлопнули последними папками об стол и рассмеялись.

— Ну что, завтра съездишь к мозгоправу? — предложила она еще раз.

Я помотала головой:

— Хочу сделать еще одну попытку кое-чего другого.

Алиска ахнула.

— Нет, — успокоила ее я. — Все самые ужасные вещи в сексе мы уже попробовали, ты только не волнуйся.

— Я тоже хочу всякие ужасные вещи, — мечтательно сообщила она. — Полгода без мужика…

— Алис, давай оставим это амплуа Маргарите, а? Все, домой?

— Пошли куда-нибудь выпьем. Если ты только сегодня не собралась уже начинать свои ужасные вещи.

Я покачала головой. Сегодня я планировала хорошенько выспаться.

Хотя после второго шота текилы практически на голодный желудок, мои планы кардинально изменились. Рядом сидела Алиса, которую уже тоже развезло, и со счастливым лицом тыкала в экран телефона. Она даже не заметила, что я выползла из-за стола и пошла на улицу, где не так гремит музыка. Мы выбрали бар поближе к работе — и из-за близости к центру там было весело даже в будние вечера.

Морозная февральская ночь моментально схватила меня колючими пальцами за колени, пальцы, щеки — зря я не накинула хотя бы куртку. Но мне не терпелось позвонить Альберту.

Порефлексирую завтра, когда он уедет на работу. И в салоны с магазинами успею. Но сейчас…

Я тыкнула в его имя и с замиранием прислушалась к гудкам в трубке.

— Да! — рявкнул он.

Это было так неожиданно и зло, что я на секунду лишилась дара речи.

— Слушаю! — нетерпеливо повторил Альберт.

— Привет! — выпалила я, решив не отступать от плана. — Я хочу с тобой сегодня встретиться, приезжай?

Кажется, бодрую фразу я закончила на совсем убитой ноте. И сжала телефон крепче, дожидаясь его ответа.

— Карин… — уже по интонации, с которой он произносил мое имя, стало понятно, что последует дальше.

Я закрыла глаза. Плакать на морозе — плохая идея. Ледяные кристаллики начинают колоть глаза. Почему слезы вообще замерзают, они же соленые?

— Прости, но я занят.

— Понятно…

Но я все-таки попыталась еще раз:

— А завтра?

— Гм.

Я закусила губу, чтобы не всхлипнуть прямо в трубку.

— И завтра занят.

Спрашивать про послезавтра будет совсем унизительным отчаянием, но я все равно пробую:

— А когда ты освободишься?

— Не знаю.

И больше он ничего не добавляет. Даже не обещает позвонить или написать. Я жду еще несколько секунд и выдыхаю:

— О'кей, тогда пока.

— Пока.

Я выключила телефон, стиснула его в руке так сильно, что вот-вот — и он начнет крошиться, и открыла дверь в бар. Мороза я уже не чувствовала, но горячий воздух вонзился тысячей игл в замерзшую кожу.

Алиска расплатилась за наши коктейли и теперь отсчитывала чаевые. Я ледяными пальцами достала несколько купюр и кинула на стол.

— Я домой, — сказала она. — Мне-то завтра на работу. А ты?

Медленно я обвела взглядом бар. После полуночи тут как обычно прибавилось народу из тех, кто ищет необременительных приключений. Обычно я ухожу раньше, но когда задерживалась, от желающих познакомиться приходилось отбиваться каждые пять минут. Но сейчас я сама поймала взгляд светловолосого парня лет тридцати у стойки.