– Ты говорил, у нее нет близких друзей, – напомнила Алисса.

– А Донни говорил, что кто-то следит за Ибрагимом Рахманом.

Что, разумеется, было бы гораздо логичнее, если бы Рахман приходился Мэри-Лу любовником. А это невозможно.

Или, все-таки?..

Нет, этого не может быть. Рахман – араб, а Мэри-Лу… это Мэри-Лу.

Черт, ничего не срастается!

– Ибрагим Рахман? – зевнув, спросила Алисса. – Какое-то знакомое имя. Кажется, так звали моего первого мужа.

Сэм опять откинулся на подушку.

– Ладно, не буду больше мучить тебя. Спокойной ночи.

Сам-то он точно не уснет. Но зачем говорить об этом Алиссе? И, разумеется, нельзя говорить ей: «Алисса, я не могу спать, потому что мне страшно. Пожалуйста, помоги мне пережить эту страшную ночь».

Вместо этого Сэм сказал:

– Увидимся утром.

И повесил трубку.

– Ты ведь не на машине? – спросил Джину Рик. – Потому что, если ты на машине, я не могу позволить тебе сесть за руль.

Вот он, момент истины.

Она уже распрощалась с музыкантами из группы, поблагодарила бармена и официантов и даже забрала свою куртку и сумку с палочками и щетками. Ударная установка принадлежала парню, которого она замещала.

Сегодняшний концерт оказался самым тяжелым в жизни Джины, хотя к музыке это не имело никакого отношения.

После перерыва подозрительная тень опять появилась в темном углу и оставалась там до самого конца.

Это был Макс. Джина не сомневалась в этом.

Она даже думала, что он и сейчас наблюдает за ней. За тем, как она разговаривает с детективом Альварадо на автомобильной стоянке.

– Нет, я дойду пешком, – сказала она Рику. – Мой отель недалеко отсюда.

Он подбросил в воздух ключи и ловко поймал их.

– Хочешь, подвезу тебя?

Он приятный парень. Очень приятный парень. В другой жизни Джина даже могла бы в него влюбиться.

– Или, если хочешь, можем вместе прогуляться пешком, – предложил Рик. Он старался пока не демонстрировать очевидное желание задержаться у нее на ночь.

– Что тебе рассказал обо мне Макс?

– Что рассказал… кто? – Он притворяется, что не понимает, о чем она спрашивает. Очень убедительно. Может, прямо сейчас бежать за Оскаром.

– Макс, – повторила Джина, решив, что аплодировать все-таки не стоит. – Это ведь он попросил тебя прийти в клуб?

– Макс Багат? – переспросил Рик. – Из ФБР? – Он покачал головой. – Нет. А ты… А он… – Он замолчал и удивленно уставился на нее. – Я совершаю большую ошибку, Джина? Мне вчера вечером показалось, что между вами что-то есть, но сегодня он не пришел, а ты была так… хм… приветлива…

Нет, он действительно прекрасный актер!

– Так, значит, Макс не звонил тебе и не просил не сопротивляться, если я стану тебя клеить?

Рик засмеялся:

– А я-то считал, что это я тебя клею.

– Это он тебя попросил?

– Никто мне не звонил и ни о чем меня не просил. – Разговор явно начал смущать Рика. – Я пришел, потому что у меня свободный вечер и я люблю джаз. А что, у вас с ним какие-то нетрадиционные отношения? Я вообще-то не по этому делу.

– Нет! – испугалась Джина. – О, господи, нет!

Значит, Рик искренне пытается ухаживать за ней:

И Макс ему не звонил.

Это еще ничего не значит. Макс мог устроить так, чтобы парень сам захотел сюда прийти.

Джина мысленно одернула себя и чуть не рассмеялась. Ну куда ее занесло? Макс, конечно, очень сильный и харизматичный человек, но он все-таки не Оби-Ван Кеноби,[2]и не может силой мысли воздействовать на людей и заставлять их слушаться. «Рик Альварадо, ты хочешь пойти сегодня вечером в "Фандагос"»… Это просто смешно!

Разве нет?

Джина присела на высокий бордюр и решила, что, кажется, слишком много выпила за сегодняшний вечер.

– Макс спас мне жизнь два года назад. Я была в самолете, который захватили террористы и… – Она пожала плечами.

– Да ты что? Правда?

– Правда. – Она вздохнула, опустила подбородок на колени и обхватила их руками. – Я его люблю. Хочешь переспать со мной?

Рик засмеялся, потом замолчал и пристально посмотрел на Джину:

– Ты правда такая пьяная?

– Нет, – еще раз вздохнула она.

– Может, ты принимала сегодня что-нибудь… ну… влияющее на психику?

Джина возмущенно выпрямилась:

– Нет!

Рик вытянул вперед руки, словно пытаясь ее успокоить:

– Послушай, я спрашиваю тебя не как детектив Альварадо, а как мужчина, которому ты нравишься. У тебя не будет никаких неприятностей. Просто скажи мне правду.

– Правда то, что я не наркоманка. И даже не очень пьяная. Я просто… – Она закрыла глаза, – …просто жалкая дура.

– Мне ты совсем не кажешься жалкой. По-моему, ты классная, и – да, я очень хочу переспать с тобой. Конечно, то, что ты любишь кого-то другого не особенно приятно, но я это как-нибудь переживу.

Джина подняла на него глаза и рассмеялась.

Рик, прищурившись, смотрел на нее и непонятно улыбался. Потом он протянул руку и откинул волосы с ее лица. У него были теплые пальцы.

– Обещаю, что этой ночью ты о нем и не вспомнишь, – прошептал он.

Как здорово было бы действительно ни о чем не вспоминать: ни о Максе, ни о самолете, ни о том, что сейчас – как она твердо знала – умрет…

Рик наклонился и, взяв за подбородок, поднял ее лицо к себе. У него были мягкие губы и вкус как у кофе, который подавали в «Фандагосе», – сладкий, густой, с ароматом корицы.

Его пальцы зарылись в волосы у нее на затылке. Джина закрыла глаза и попыталась представить себе, что будет, когда его руки станут ощупывать все ее тело, его тяжесть сверху…

Она вырвалась и вскочила на ноги.

– Эй! – Рик подхватил ее, потому что она чуть не упала. – Эй? В чем дело?

– Я не могу, – пробормотала Джина. – Прости, я не могу. Отпусти меня, пожалуйста.

Он не отпускал.

– Джина…

– Я сказала: отпусти меня!

Он быстро поднял обе руки в воздух:

– Все, все… Все в порядке. Ты меня даже испугала.